— А теперь, — сказал Атрейо, — погаснет и её жизнь, и жизнь всех нас, хотя мы так и не поняли её тайну.
На этот раз Фалькор промолчал, но на его львиной морде играла улыбка, словно он хотел сказать: этого не случится.
С этой минуты они больше не разговаривали.
Немного погодя они уже перелетали внешнее кольцо «Лабиринта», той равнины с клумбами, кустарником и переплетенными дорожками, которая широким кругом опоясывала Башню Слоновой Кости. К своему ужасу, они увидели, что и здесь уже хозяйничает Ничто. Правда, это были пока что небольшие участки, пронизывающие «Лабиринт», но они встречались повсеместно. Пёстрые клумбы и цветущий кустарник рядом с этими участками стали серыми и высохли. Маленькие изящные деревца тянули свои голые согнутые ветки вверх к Дракону и его всаднику, словно моля о помощи. Некогда зеленые и яркие, лужайки стали блеклыми, и от них подымался слабый запах гнили и плесени. Яркую окраску сохранили только разбухшие гигантские грибы да уродливые растения кричаще ядовитого цвета, ранее считавшиеся порождением безумия и испорченности. Так последняя жизнь, которая оставалась в Фантазии, судорожно и бессильно сопротивлялась окончательному уничтожению, окружившему её и разъедавшему со всех сторон. Но в центре ещё сияла чудесной белизной нетронутая разрушением, безупречная Башня Слоновой Кости.
Фалькор не стал приземляться на нижнюю террасу, предусмотренную для летающих посланцев. Он почувствовал, что ни ему, ни Атрейо не хватит сил подняться оттуда по длинной спиралевидной главной улице, ведущей на вершину Башни. И ещё ему показалось, что в этом случае можно вообще пренебречь всеми предписаниями и правилами этикета. Он решился на вынужденную посадку. Промчавшись над крытыми балконами из слоновой кости, над мостами и балюстрадами, он в последний момент нашел самый высокий участок главной улицы, там, где она примыкала к дворцу, рухнул вниз, скользнул вперед, несколько раз повернулся, и, наконец, остановился хвостом вперед.
Атрейо, крепко державшийся обеими руками за шею Фалькора, выпрямился и осмотрелся по сторонам. Он ожидал, что его как-нибудь встретят, или, по крайней мере, обступят дворцовые стражи, которые будут его спрашивать, кто он, и что ему здесь нужно — но нигде никого не было видно. Сияюще- белый дворец, казалось, вымер.
«Они все сбежали! — пронеслось у него в голове. — Они оставили Девочку Императрицу одну. Или она уже…»
— Атрейо, — шепнул Фалькор, — ты должен вернуть ей Драгоценность.
Дракон снял золотую цепочку с шеи. Она выскользнула и упала на землю.
Атрейо спрыгнул со спины Фалькора — и упал навзничь. Он забыл про свою рану. Не вставая, он дотянулся до Амулета и надел его. Потом с трудом поднялся, опираясь на Дракона.
— Фалькор, — сказал он, — куда мне идти?
Но Дракон Счастья не отвечал. Он лежал, словно мертвый.
Главная улица кончалась у высокой белой окружной стены перед изумительными резными воротами, которые стояли распахнутыми.
Атрейо доковылял до них, оперся о портал и увидел за воротами широкую сияюще-белую лестницу, которая, казалось, доходила до самого неба. Он начал подниматься по ступеням. Иногда он останавливался, чтобы собраться с силами. На белой лестнице оставались капли крови.
Наконец он забрался наверх и увидел перед собой длинную галерею. Атрейо двинулся дальше, хватаясь за колонны. Потом он прошел через двор, где было множество фонтанов и каскадных прудов, но Атрейо уже ничего не видел по сторонам. Словно во сне, он пробирался вперед. И вот оказался у вторых ворот, которые были меньше, чем первые. За ними ему снова пришлось взбираться по очень высокой, но на этот раз узкой лестнице, после чего он очутился в саду, где всё: деревья, цветы, животные — было вырезано из слоновой кости. Он прополз на четвереньках по нескольким горбатым мосткам без перил, которые вели к третьим воротам, самым маленьким из всех. На животе он пролез дальше, а потом, медленно подняв голову, увидел блестящий как зеркало конус из слоновой кости, на вершине которого ослепительно сиял белый Павильон Магнолии. К нему не было ни дороги, ни лестницы.
Атрейо уронил голову на руки.
Никто из тех, кто был или ещё будет в этом Павильоне, не сможет сказать, как он преодолел последний отрезок пути. Это должно быть даровано.
Вдруг Атрейо увидел, что стоит перед воротами, ведущими в Павильон. Он вошел — и оказался лицом к лицу с Златоглазой Повелительницей Желаний. Она сидела, обложенная горой подушек, на мягком круглом сидении в сердцевине бутона и смотрела на него. Она казалась бесконечно нежной и драгоценной. Насколько она больна, Атрейо увидел по её бледному лицу, которое было почти что прозрачным. Её миндалевидные глаза отливали темным золотом. В них не было ни тревоги, ни беспокойства. Она улыбалась. Её маленькая тоненькая фигурка была облачена в широкое шелковое одеяние такой сияющей белизны, что даже лепестки магнолии рядом с ней казались темными. Она выглядела как неописуемо красивая маленькая девочка не старше десяти лет, но её гладкие длинные волосы, ниспадавшие по плечам и спине на сидение, были белы, как снег.
Бастиан испугался.
В этот миг с ним случилось такое, чего он ещё не переживал никогда.
До сих пор он мог совершенно ясно представить себе всё, что рассказывалось в Бесконечной Истории. Конечно, при чтении этой книги иногда происходили странные вещи, этого нельзя отрицать, но как-то их, наверно, можно было объяснить. Он представлял себе, как Атрейо летит верхом на Драконе Счастья, и Лабиринт, и Башню Слоновой Кости так чётко, как это только возможно. Но до сих пор это были всего лишь его собственные представления.
А когда он дошел до места, где речь пошла о Девочке Императрице, то на долю секунды, не дольше вспышки молнии, он увидел её лицо. И не только в мыслях, а своими глазами! Это не было его воображением — Бастиан был в этом совершенно уверен. Он даже разглядел подробности, которых в описании вообще не было, например, её брови, изогнутые, словно две искусно нарисованные тушью дуги над золотистыми глазами. Или то, что у неё были диковинные, удлиненные ушные мочки. Или особый наклон её головы на тонкой шее. Бастиан твердо знал, что в жизни своей не видел ничего прекраснее этого лица. А ещё в тот миг он знал, как её зовут: Лунита. У него не было ни малейшего сомнения, что это её имя.
И Лунита посмотрела на него — на него, Бастиана Бальтазара Букса!
Она посмотрела на него с таким выражением, которое он не смог бы передать словами. Может, и она была удивлена? Была ли в её взгляде просьба? Или тоска? Или… да что же?
Он пытался вызвать в памяти выражение глаз Луниты, но больше ему этого не удавалось.
Лишь одно он знал наверняка: этот взгляд, встретившись с его собственным, скользнул прямо ему в сердце. Он и сейчас ощущал его раскаленный путь. И он чувствовал, что взгляд этот теперь в его сердце светится, будто таинственное сокровище. И причиняет странную, чудесную боль.
Даже если бы Бастиан захотел, он бы не смог укрыться от того, что с ним случилось. Да он и не хотел, о, нет! Наоборот, ни за что на свете он не отдал бы это сокровище. Он хотел только одного: читать дальше, чтобы снова оказаться у Луниты, чтобы снова её увидеть.
Он и не подозревал, что тем самым обрекает себя на необычайные, опаснейшие приключения. Но даже если бы он это знал, он всё равно не захлопнул бы книгу и не отложил бы её в сторону, чтобы никогда больше к ней не прикоснуться. Перелистывая страницы дрожащими пальцами, он нашел место, где остановился, и продолжил читать.
Башенные часы пробили десять.
XI. Девочка Императрица
Не в силах произнести ни слова, Атрейо стоял и глядел на Девочку Императрицу. Он не знал, с чего
