по кубку серебряному, по атласу, от царицы двойной по серебряной земле, от царевича просто двойной, от царевен по гладкому лазоревому; по камке куфтер, от царицы багровой, а от прочих по лазоревой, и по сороку соболей. «А назад те дары у патриарха не взяты. А пожаловав, государыня царица и царевич и царевны патриарха отпустили к себе» [182].

Таким же образом царица и царевны принимали у себя патриарха, когда поселялись на новоселье в новых хоромах. Патриарх при этом благословлял их иконою и подносил хлеб и соль в серебряной солонке, а также и дары: обычные сорок соболей и кусок золотой или шелковой ткани. Впрочем дары, большею частью с благодарным отказом, принимаемы не были и возвращались снова в патриарскую домовую казну. Впоследствии патриарх приходил благословлять такое новоселье только с иконою и с хлебом и солью.

Повседневные, комнатные приемы у царицы равно как у больших царевен ограничивались, разумеется, только лицами женского пола или родственными, самыми близкими, свойственными людьми из мужчин.

Котошихин рассказывает, однако ж, что бояре, думные и ближние люди и их дети, в дни своего рождения (собственно именин) приезжали обыкновенно челом ударить царице и подносили ей свои именинные калачи, потом ходили с именинными калачами к царевичам и к царевнам. Царица в своей передней комнате принимала их лично, спрашивала о здоровье, поздравляла именинника и приказывала принять от него именинный калач. Причем именинник получал иной раз что либо в подарок. Так, напр., в 1644 г. апр. 30, сыну князя Никиты Ив. Одоевского, Якову, за то, что он поднес государыне свои именинные пироги, царица пожаловала два куска полотна, одно двойное, другое тройное. Без сомнения точно таким же порядком принимали именинников и большие царевичи, всенародно объявленные. Могло также быть, что и маленькие царевичи принимали лично своих сверстников по возрасту, маленьких именинников, детей бояр, думных и ближних людей. Но едва ли допускались к ним посторонние старшие именинники, кроме их приставников и приближенных по родству людей. О приеме бояр у царевен Котошихин замечает: «а у царевен у самих (именинники) не бывают, кроме свойственных бояр». Стало быть здесь прием был заочный. Можно полагать, что и царица точно также принимала заочно всех бояр и других сановников, которые не были ей близки по родству или по службе. Вообще указание Котошихина должно относиться по преимуществу лишь к ближним людям, вышедшим, и в бояре и в думу, из царских комнат, из домашних государевых людей.

Само собою разумеется, что подобного исключения не было для лиц женского пола. Боярские жены и дочери высшего, т. е. всего думного и ближнего чина, пользовались всегда личным приемом царицы и царевен. В дни своих именин они представлялись государыне и царевнам с своими именинными калачами; их также спрашивали о здоровье, поздравляли и повелевали принять подносимый калач — именинник.

Как в эти праздничные, так и в обыкновенные приезды к царице за каким либо дедом по ее вызову или с собственною просьбою, боярыни приезжали зимою в каптанах (крытых возках), а летом в колымагах и рыдванах. А приезжаючи к царицыну двору, из колымаг и каптан, они выходили у ворот [183], а на двор не въезжали и приходя к царицыным или к царевниным покоям, посылали боярынь сказати о своем приезде царице или царевнам». Без сомнения прежде они посылали своих боярских боярынь объявить о своем приезде дворовой боярыне, которая уже и докладывала об этом царице. Таким же образом шел доклад и царевнам через их комнатных боярынь. Пришед к царице или к царевнам, боярыни кланялись им в землю, челом били; затем государыни их спрашивали о здоровье. После этой обычной формы приема, спрашивали и о деле, зачем приехали.

В иных случаях царица принимала даже и крестьянок, по крайней мере своих же дворовых вотчин. Так, в 1635 г. мая 29, к царице Евдокее Лукьяновне в селе Рубцове (Покровском) приходили челом ударить с пирогом села Рубцова рыбной слободки крестьянки, сем человек, при чем царица пожаловала им по полтине.

При обозрении повседневной комнатной жизни цариц мы должны наметить только общие главные черты с помощью прямых и положительных свидетельств, предоставляя самому читателю рисовать себе живую и более или менее полную картину такой жизни из тех, во множестве рассеянных в этой же книге мелких черточек, какие он сам может проследить, если употребит на это необходимое внимание. В последующих главах и особенно в отделе материалов он найдет многие, хотя еще и сырые краски для воспроизведения подобной картины. С своей стороны мы ограничиваем себя только одною черновою работою и в настоящем случае указываем лишь основные положения такой жизни.

После обычного утреннего моления у крестов, к царице приходил от государя ближний человек спросить о здоровье, как почивала? Такой спрос происходил однако ж чрез комнатных боярынь. Одна из них, по преимуществу крайчая, принимала посланного и докладывала об этом царице, передавая тем же путем и ее ответ. Да и все другие сношения царствующих супругов всегда происходили посредством таких же «обсылок», чрез боярынь со стороны царицы и чрез ближних людей со стороны государя. Весьма понятно, что эти обсылки вверялись людям самым приближенным и испытанным или долгою службою, или особыми родственными отношениями. — Обсылки, однако ж, происходили только в те дни, когда супруги почивали особо. Тогда, после обсылки, государь и сам приходил к царице здороваться и так как эти дни бывали нередко богомольные, постные или праздничные, то супруги выходили вместе к заутрени или к ранней обедне в одну из сенных церквей. Когда же царице не вместимо было идти в церковь, то царь приходил с нею здороваться, отслушав один церковную службу.

В повседневной царицыной жизни, как это было и везде, утро, т. е. все время до обеда, посвящалось, конечно разного рода занятиям. Здесь важнейшим каждодневным предметом для размышлений, обсуждений и забот были женские рукоделия, заготовление разнообразных частей наряда и различной церковной «круты» или одежды. Вся такая рукодельная деятельность царицыной жизни сосредоточивалась главным образом в Светлице, обозрение которой мы помещаем ниже. Это было отдельное и обширное рукодельное заведение, исполнявшее всякие подобные работы, даже и на половину государя. Немало требовалось времени только для того, чтобы пересмотреть взносимый для шитья и других рукоделий различный узорочный товар, разные дорогие и легкие ткани, шелки, золото и серебро, жемчуги, камни и т. п., а вместе с тем осмотреть, полюбоваться изделиями мастериц, предметами своего или детского убора и наряда; указать, чего желается, что нужно, как исправить, переделать, или как пополнить работу. Если сам государь проводил много времени в осмотре работ своей Оружейной Палаты, иконописных, живописных, резных костяных и деревянных, золотых и серебряных, и собственно оружейных, то еще больше времени проводила и царица в осмотре работ своей Светлицы. Здесь такой осмотр имел еще большее значение по той причине, что царица была сама рукодельницею тех же самых предметов. Она нередко по обещанию сама вышивала шелками, золотом и серебром и низала жемчугом и каменьями какую либо утварь в домовые свои церкви, в соборы или в монастыри к особо чтимым угодникам. Точно также она сама работала и некоторые предметы из платья государю, и детям, напр. ожерелья или воротники к сорочкам и кафтанам, как и самые сорочки, обыкновенно вышиваемые шелками и золотом, также ширинки или платки, полотенца и т. п. Детям у царицы в хоромах шились даже куклы, для чего отпускались туда нередко лоскутки и остатки разных дорогих и легких шелковых и золотных тканей. Мы не упоминаем о детском белье, которое большею частью тоже по всему вероятию изготовлялось в комнатах царицы, особенно для маленьких детей.

Мы увидим ниже, что так называемую белую хамовную или полотняную казну заготовляли по годовому окладу несколько особых слобод. Все это заготовление вместе с мастерами и мастерицами находилось в заведывании царицына Приказа мастерской палаты. Обыкновенно царицы сами пересматривали доставляемые полотна, скатерти, убрусы, пряжу и т. п. предметы льняного дела, сами сортировали их, иное оставляя для собственного употребления, иное назначая для даров и даже на продажу, что залежалось или не слишком чисто было сделано. Так в и 631 г. мая 3 царица была в своей казне в мастерской палате и велела перед собою выбрать на продажу 27 столбцов (кусков, свернутых столбцом) скатертных задейчатых, 24 столбца хлопчатых, 34 столбца тверских, 30 полотен двойных гладких лежалых и не лежалых, 8 полотен двойных полосатых, 32 полотна тройных полосатых, 20 полотен тверских; а выбрав, велела их оценить, а оценя, продать. Всего таким образом оценено торговыми людьми на 101 р. 8 алт., а продано сверх оценки с прибылью на 51 р. 6 алт. 2 денги. — В 1632 г. сент. 6, царица была в своей казне и взяла 2 утиральника полосатые, убрусное полотенцо, полотно основное, 5 полотен тройных гладких, 15 полотен тверских, 30 полок убрусных. В 1633 г. генв. 21 царица была в своей казне и пожаловала Фед. Ст. Стрешневу (своему дяде и дворецкому) полотно двойное да