— Дядя Лео виноват в том, что Саймон сбился с пути, — начал он осторожно. — Когда мы были детьми…

— Когда вы были детьми, — фыркнул его кузен, садясь на деревянный ящик, который приволок к лестнице. — Насколько я припоминаю, ни у одного из вас не было времени для меня, когда я был ребенком!

— Между нами разница в четыре года, — напомнил ему Ричард. — Сейчас, когда мы стали взрослыми, эта разница не ощущается, но для десяти-двенадцатилетних мальчишек четыре года — это огромная разница. Мы не могли позволить тебе участвовать в наших играх, опасных даже для таких сорванцов, какими были мы с Саймоном.

— Но это не помешало вам проделывать со мной ваши грязные шутки!

— Шутки? — нахмурился Ричард. — Не помню, чтобы я когда-нибудь шутил с тобой подобным образом.

— Ну, так Саймон точно играл! Как насчет корзины гнилых персиков, которую он водрузил на крышу и сбросил на меня?

— О, это! — делано рассмеялся Ричард, делая еще один шажок вперед. — Насколько я помню, этот трюк предназначался мне в отместку за проволоку, которой я привязал его дверь однажды утром. Тебе просто не повезло, что ты оказался в том месте раньше меня. Но это испортило Саймону день — я помню, как нам пришлось тебя отмывать, прежде чем мы отвели тебя домой к твоей матери. — При воспоминании о своем детстве его глаза потеплели. — Не забудь, что мы были очень близки с Саймоном, потому что оба потеряли наших матерей. И мы завидовали тебе, что у тебя она была.

— Ну, теперь она просто старая кошелка с болезнями! — воскликнул Стэндиш, на минуту забыв о мебели. — И прекрати свои попытки задобрить меня — ты всегда был благодетелем, насколько я помню. Если бы только у тебя хватило порядочности дать убить себя при Ватерлоо, мой план бы сработал.

— Ну, вряд ли ты дождешься от меня извинений за это, старина, — отшутился Ричард, приблизившись к Стэндишу еще на несколько шагов.

— Ты явно какой-то заколдованный, — зло рассмеялся Стэндиш. — Даже когда я столкнул тебя с тротуара под колеса телеги на Бонд-стрит в прошлом месяце, ты умудрился увернуться от нее без единой царапины.

— О господи! — воскликнул Ричард, пораженный. — А я тогда посчитал все это досадной случайностью.

— А затем ты все испортил, связавшись с этой дочкой Витли, — продолжал Стэндиш, проигнорировав замечание Маркфильда.

Приготовившись сделать еще один шаг вперед, Ричард застыл на месте.

— Хелена? — выдохнул он. ? А какое она имеет отношение к этому?

— Это очевидно! — усмехнулся его кузен. — Твоя странная женитьба разрушила все мои планы, особенно когда стало ясно, что ты сможешь осуществить программу строительства. У меня были всякие умные идеи, но ты, конечно, должен был жениться на этой глупенькой девчонке и все погубить!

Сжав кулаки, Ричард испытал острое желание преодолеть разделявший их барьер и избить своего кузена до потери сознания. Но тогда, как он понимал, он потеряет все шансы узнать все о его двуличности и интриганстве. Поэтому он заставил себя сделать глубокий вдох, прежде чем спросил кажущимся спокойным тоном:

— Если ты решил покончить со мной в любом случае, то я не понимаю, при чем тут Хелена. Ведь собственность и титул передаются по наследству, так что ты бы и так их унаследовал.

— Но не в том случае, если бы ты успел произвести следующего наследника Стэндиша! — огрызнулся Чарльз и, запустив руку в карман, достал маленький кожаный мешочек и начал развязывать ленту, закрепленную его на шее. — Даже то, что мне удалось убедить эту Каммингс прийти на вашу свадьбу, не произвело желанного эффекта — вы не вцепились в горло друг друга, хотя, судя по твоей реакции на следующее утро после того, как я засунул ее серьгу в постель новобрачной, я имел все основания рассчитывать на успех!

Открытие, что его кузен явился виновником отвратительной сцены между ним и Хеленой в их первую брачную ночь, явилось последней каплей, повлиявшей на решение Ричарда. Подойдя к барьеру, он начал оттаскивать столы и стулья. Его ярость нарастала с каждым движением.

— Клянусь, Чарльз, ты за это заплатишь!

— И не подумаю! — спокойно ответил Стэндиш, когда, нагнувшись вперед, он начал разбрасывать черный порошок из кожаного мешочка по груде мебели перед ним. — Маркфильд-Холл будет моим по праву, и, если я не смогу получить его, будь уверен, его никто не получит!

Мгновенно распознав вид и запах пороха, Ричард отступил назад, и его глаза расширились от ужаса.

— Бога ради, Чарльз! — закричал он. — Не будь таким идиотом!

Но было слишком поздно. Чарльз уже открыл трутницу и, потерев кремнем, зажег одну из хлопковых ленточек внутри ее. Злорадно захохотав, он бросил пылающую тряпку на посыпанную порохом мебель.

Взрыв от оглушительной детонации, последовавший после его действий, отбросил Ричарда на другой конец зала. Он ударился головой о твердую ножку якобинского стула, которым несколько минут назад пытался отвлечь своего кузена, и сразу же потерял сознание.

Громоподобный взрыв сотряс весь дом, разбудив спящих рабочих. Потрясенные, они в панике бросились на верхнюю галерею. Хелена, с замирающим от ужаса сердцем, мчалась по коридору, а за ней едва поспевали Рубен и Сиси. Они первыми оказались в холле.

Зрелище, представшее их глазам, хотя и было шокирующим, однако не представляло собой полного разрушения, на которое рассчитывал Стэндиш. Некоторые из предметов мебели действительно загорелись, но огня от них было немного. Несколько сорванных оконных рам и пострадавшая нижняя лестница — вот, собственно, и весь урон от произошедшего взрыва.

Пытаясь пробиться вперед через клубы черного дыма, Хелена почувствовала, как кто-то тянет ее прочь. Это Рубен, обнаружив среди тлевших обломков у основания лестницы изуродованные останки кузена графа, решил, что его хозяйке не следует смотреть на это.

Однако, уводя ее от ужасной сцены, он не мог помешать ей увидеть все еще неподвижное тело Ричарда, распростертое на плитках пола. Издав тихий вопль, Хелена пробежала через холл и опустилась на колени возле лежащего без сознания мужа.

— О нет! Не сейчас! — рыдала она, осторожно кладя окровавленную голову себе на колени и откидывая залитые кровью волосы с его лба. Дрожащими пальцами она осторожно дотронулась до раны. — Пожалуйста, Господи! Не дай мне потерять его сейчас, когда мы только что поняли, как любим друг друга!

Когда ее слезы упали на его щеки, веки Ричарда дрогнули, и он с трудом заставил себя открыть глаза, но, когда они постепенно сфокусировались на лице рыдающей жены, они расширились, и он выдохнул:

— Мой ангел! Ты вернулся ко мне!

При этих словах щеки Хелены зарделись. Хотя она понимала, что ее муж все еще находится в состоянии шока и плохо отдает себе отчет в своих словах, она не могла не вспомнить, что провела лучшую часть прошлой ночи в его объятиях, и он повторял это слово, обращаясь к ней, несколько раз. Поспешно отбросив воспоминания, она крепче сжала его в объятиях, едва смея поверить, что, за исключением внушающего ужас пореза на голове, он сумел избежать худших последствий взрыва.

Внезапно его глаза открылись и губы изогнулись в медленной искусительной улыбке.

— Я помню запах фиалок, — прошептал он. — Я не мог забыть его — это ведь ты была прошлой ночью в моей постели, не так ли, родная?

Когда ее щеки во второй раз покрылись румянцем, она смогла только кивнуть ему в ответ и робко улыбнулась, поскольку не знала точно, что именно он вспомнил из событий минувшей ночи.

Осторожно дотронувшись до опухшей ссадины, он медленно сел и, с любовью глядя в глаза Хелены, покачал головой.

— Какой же я дурак! — застонал Ричард. — Только подумать, что вчера ты лежала в моей постели рядом со мной, а я не воспользовался этим! В следующий раз я пойду намного дальше — помяни мое