остальных, глубоко волнует состояние рабочего.

Но теперь, к сожалению, стало очевидно, что, если ничего не предпринять, чтобы заткнуть ему рот, Фуллер мог разгласить то, чему стал свидетелем. Однако, проведя последние четыре года в погоне за достижением своей цели, он ни за что на свете не собирался позволить этому ничтожеству расстроить его тщательно выстроенный план!

Смерть дедушки, последовавшая вскоре после смерти его отца и двух дядей — и все в течение пяти лет, — навела Стэндиша на мысль, что, если бы не два старших кузена, графский титул вместе со всем имением и прилегающими к нему владениями перешли бы к нему. К своим кузенам он питал чувство обиды с самого детства, потому что они не принимали его в свои игры и постоянно дразнили.

Чарльз Стэндиш почти три года осуществлял свой план уничтожения Саймона. После серии искусно подстроенных «несчастных случаев», из которых пятый граф сумел выйти невредимым, Стэндишу наконец удалось осуществить свое намерение. Напоив кузена крепким спиртным напитком, к которому был втайне примешан опиум, он предложил ему пари, что его лошадь не сумеет взять девятифутовый барьер, — вызов, который азартный игрок Саймон не мог не принять и который в конце концов привел его к смерти.

То, что Ричард вернулся домой с войны в целости и сохранности, не вызвало у Стэндиша радости. Поскольку оставшийся в живых кузен был скроен по совершенно другому лекалу, чем предыдущий, все попытки Чарльза вызвать его разорение не увенчались успехом. Умеренно пьющий, считавший азартные игры времяпрепровождением для дураков и шарлатанов, бывший майор умел никогда не терять головы.

Когда все его попытки подстроить несчастный случай — то при помощи плохо привязанного седла, то путем подталкивания Ричарда под колеса запряженной медведем телеги в особенно туманный день — потерпели фиаско, Стэндиш был близок к тому, чтобы отказаться от своего плана, но тут внезапно возникло дело о женитьбе Маркфильда. Вначале, когда ему рассказали о возможной сделке между его кузеном и дочерью Витли, он расстроился, но потом решил, что в связи со все возрастающими долгами графа это ответ на его молитвы. Не желая взваливать на себя бремя таких больших долгов, когда он сам станет графом, Стэндиш решил, что стоит дать кузену отсрочку, чтобы решить худшие из его финансовых проблем, прежде чем приступить к новым попыткам способствовать его смерти.

После того как инцидент в Олмаке ускорил поспешную женитьбу его кузена, Стэндиш стал ломать голову над тем, как завладеть деньгами Хелены. Подстегиваемый мыслью о пятидесятитысячном приданом, поджидавшим его на банковском счете его кузена, он сосредоточил все внимание на том, как поссорить новобрачных.

Это он написал и послал приглашение Рейчел Каммингс, послал его с припиской «Приходи, любимая», будучи уверенным в том, что ни одна женщина не сможет сопротивляться такой просьбе. Кроме того, он подкупил одну из служанок Рейчел, чтобы она «одолжила» ему одну из серег, которые Маркфильд подарил ее хозяйке, придумав, что его светлость хочет заказать своей жене ожерелье по такому же дизайну. Засунуть эту серьгу в постель Хелены не составляло труда, поскольку миссис Вейнрайт с удовольствием показывала ему заново обставленную спальню, подчеркивая, на какие траты пошел его светлость ради будущей жены!

Очень скоро Стэндиш с удовлетворением увидел, что его трюки воздвигли барьер между супругами, хотя он не мог не заметить скрытого источника с трудом сдерживаемых эмоций между Хеленой и Ричардом каждый раз, когда он их видел. Этого наблюдения, а также того, что Маркфильд с некоторого времени начал сильно пить и грубо себя вести, было достаточно, чтобы он решил удвоить свои усилия. Это решение особенно укрепилось после того, как он стал свидетелем объятия супругов в то утро, такого объятия, которое в глазах Стэндиша носило все признаки назревающей любви! А это было все равно, что услышать похоронный звон по его амбициям.

Вспомнив о том, как его презренный кузен Саймон сыграл с ним подобную шутку в детстве, — хотя зрелые персики, высыпавшиеся из корзины, были невинными снарядами, — Стэндиш провел большую часть дня, водружая груду черепичных плиток на верхний парапет Холла и закрепляя конец толстой веревки под первой из этих плиток. Устроившись у окна первого этажа, он сумел завлечь Ричарда почти в идеальное место под тщательно уложенными плитками. Он с трудом сдержал злорадную усмешку, когда, одним быстрым движением дернув за веревку, сбросил вниз всю кучу плиток.

Но все его усилия оказались напрасными. Ему не только не удалось положить конец жизни своего кузена, но теперь его собственная жизнь могла оказаться в опасности, если Фуллеру позволят описать то, что он видел.

Робко постучав в дверь временной спальни, он вошел и, поздоровавшись с удивленной Хеленой, прошептал:

— Как дела у бедняги? Есть улучшение?

— Не особое, — вздохнула она, бросив горестный взгляд на тихо постанывающего Фуллера, беспокойно метавшегося по кровати. — Но, по крайней мере, нет лихорадки, за что я очень благодарна. Я только хотела бы, чтобы приехал один из тех докторов, к которым ты заезжал, и прописал какое-нибудь болеутоляющее.

— Да, конечно, — сочувственно кивнул Стэндиш. — Не повезло, что они оба уехали на сложные случаи, но наверняка один из них скоро появится.

— О, я очень надеюсь! — воскликнула она горячо. — Не хочу думать, что все мои неумелые действия причинили больше вреда, чем пользы, и я не успокоюсь, пока мистером Фуллером не займется профессиональный врач.

— Это вполне понятно, моя дорогая, и я понимаю твою озабоченность.

Увидев ее усталый вид, Стэндиш внезапно предложил:

— Тебе надо подышать свежим воздухом. Почему бы тебе не выйти на несколько минут? Ты можешь положиться на меня — я подежурю у больного и позову тебя, если случится что-нибудь непредвиденное.

— О, спасибо, Чарльз, ты так добр! — сказала она, вставая. — Ричард должен был с час назад пойти на конюшню — я поняла, что одна из его кобыл рожает.

— Да, я видел свет, когда проходил мимо, но решил, что лучше не мешать.

С трудом сдерживая нетерпение, Стэндиш взял ее руку и подтолкнул к двери.

— Не спеши, дорогая, — произнес он с ободряющей улыбкой. — Твой пациент будет в полной безопасности в моих руках.

Выскользнув из двери, Хелена осторожно ее закрыла и направилась к заднему входу, рассчитывая встретиться с мужем. Однако, дойдя до двора, почувствовала озноб от утренней прохлады и повернула обратно за шалью.

Бесшумно открыв дверь, она застыла, не веря своим глазам. Несмотря на то, что Чарльз стоял спиной к ней, не оставалось сомнений в том, что Стэндиш изо всех сил старается задушить подушкой глухо мычащего и извивающегося Фуллера.

— Прекрати! Прекрати! — завизжала Хелена, вбежала в комнату и схватила Стэндиша за рукав пальто. Тот от неожиданности пошатнулся и отпустил подушку.

Однако, восстановив равновесие, Стэндиш повернулся и пошел на нее. Его глаза сверкали такой нескрываемой яростью и ненавистью, что Хелена попятилась от него в смертельном ужасе.

— О нет, не уйдешь, моя дорогая, — прошипел он, хватая ее за запястье и пытаясь притянуть к себе. — У тебя был шанс: тебе следовало пойти повидаться со своим любимым супругом, как я советовал, а теперь слишком поздно!

— Но я… я не понимаю, — выдохнула она, хватаясь за столбик кровати, отчаянно стараясь избежать наказания, которому он собирался подвергнуть ее за то, что она застала его за попыткой убийства. — Почему ты так ведешь себя, Чарльз?

— Он… хотел… убить… его светлость! — донесся хрип полузадушенного Фуллера. — Я видел, как он… он… потянул за веревку и…

— Заткнись, ты! — заорал Стэндиш, но затем, прикинув расстояние между пораженной ужасом Хеленой и мужчиной в кровати, быстро понял опасное положение, в котором по неосторожности оказался. Он был слишком далеко от Фуллера, чтобы заткнуть ему рот, и не мог отпустить бешено вырывающуюся Хелену.