– Иди жарить бифштекс, женщина.
Она, конечно, не зарделась после всего, что между ними произошло.
Пока жарился бифштекс, солнце село за горы, и на веранде, освещенной бледно-лиловыми тенями, стало прохладнее. Джесси Дюфрейн сидел и прислушивался к крикам детей, играющих в «беги, овца, беги», в сумерках. Сквозь пронзительный гомон он слышал отдельные выкрики: «Нет, он не делал!.. Нет, делал... Да он бы ни за что!..» Потом новая волна спора, пока перебранка не затихла, и овца не добежала куда надо. До Джесси доносился запах мяса, позвякивание металла и звон стеклянной посуды. Он лениво поднялся и захромал в дом, столкнувшись с мисс Абигейл. Она вышла из кладовой, неся кучу тарелок, стаканов и чашек, прижав их к животу. Блузка на ее груди натянулась. Джесси поднял восхищенные глаза и увидел, что мисс Абигейл не оглядеться по сторонам – не видел ли кто здесь Джесси. Ах, по крайней мере он в рубашке, подумала она, а подойдя поближе, мисс Абигейл заметила, что рубашка застегнула почти полностью, то есть
– Привет, – поприветствовал он, – что ты сделала?
Припоминая обезумевшие глаза Блейр Симмонс, когда всего несколько минут назад она протягивала чек в его клетушку в банке, мисс Абигейл ответила:
– Я сохранила деньги. Джесси в растерянности спросил:
– Что?
– Сохранила, – повторила она, – положила в банк. Спасибо.
Он засмеялся и покачал головой.
– Нет, я не о том. Я спрашивал, что ты сделала на ужин.
Тысяча долларов, казалось, совсем его не беспокоила. Он больше не возвращался к мысли о деньгах, словно на самом деле думал, что это теперь забота мисс Абигейл, и все тут.
– Бифштекс, – ответила она, обрадованная тем, что он спрашивает не о деньгах.
– Тысяча чертей, отлично! – воскликнул он, хлопнув по животу, потер его, приведя в беспорядок рубашку, и потянулся.
Мисс Абигейл вдруг поняла, что не может сердиться на его грубый язык, а еще труднее ей было удержаться от улыбки.
– Вы неисправимы, сэр. Думаю, если бы вы остались здесь подольше, я бы подверглась опасности привыкнуть к вашей грубости.
– Если бы я остался здесь подольше, я либо был бы направлен на путь истинный, либо вынужден был броситься под поезд– впрочем, возможно, вместе с вами. Я такой, какой я есть, мисс Абигейл, и бифштекс звучит чертовски заманчиво.
– Если бы вы сказали это по-другому, я бы наверное вам не поверила, мистер Каме... мистер Дюфрейн.
Ее широкая улыбка очаровала Джесси.
Как просто было снова шутить с ним. Это, как она знала, гарантировало их безопасность на приближающий вечер. Он опустил ногу на пол, оперся на загорелые сильные ладони о край скамейки и со знакомой ухмылкой тихо сказал:
– Иди жарить бифштекс, женщина.
Она, конечно, не зарделась после всего, что между ними произошло.
Пока жарился бифштекс, солнце село за горы, и на веранде, освещенной бледно-лиловыми тенями, стало прохладнее. Джесси Дюфрейн сидел и прислушивался к крикам детей, играющих в «беги, овца, беги», в сумерках. Сквозь пронзительный гомон он слышал отдельные выкрики: «Нет, он не делал!.. Нет, делал... Да он бы ни за что!..» Потом новая волна спора, пока перебранка не затихла, и овца не добежала куда надо. До Джесси доносился запах мяса, позвякивание металла и звон стеклянной посуды. Он лениво поднялся и захромал в дом, столкнувшись с мисс Абигейл. Она вышла из кладовой, неся кучу тарелок, стаканов и чашек, прижав их к животу. Блузка на ее груди натянулась. Джесси поднял восхищенные глаза и увидел, что мисс Абигейл поймала его взгляд. Он усмехнулся и пожал плечами.
– Чем могу помочь?
Сегодня вечером он полон сюрпризов, подумала она и протянула ему стопку блюдец. Когда он повернулся в сторону кухонного стола, она остановила его:
– Нет, не здесь. Поставьте их в столовой. Тот стол давно не использовался. Я подумала, что мы можем сегодня сесть за ним.
Его усы ощетинились.
– Значит, будет маленькая прощальная вечеринка?
– Скорее всего, да.
– Как скажешь, Эбби. Он направился к столовой.
– Одну минуту. Я постелю скатерть.
– Для такого случая и скатерть?
Она вошла с безупречно чистой, накрахмаленной скатертью и спросила:
– Вы не могли бы поднять подсвечники?
– Конечно.
Он поднял со стола пару подсвечников, удерживая и остальную ношу, и стоял, пока мисс Абигейл одним взмахом расстелила скатерть точно так, как хотела.
– Ух ты, это самая дьявольская вещь, какую я видел!
– Что именно? – спросила она, нагнувшись, чтобы расправить и без того совершенно ровную поверхность материи.
– Если бы я попробовал расстелить скатерть, она, возможно, полетела бы в противоположном направлении и потащила бы меня с собой.
Он наклонил голову, оперев ее на стопку блюдец, и наблюдал за маленьким задом мисс Абигейл, когда она перегнулась через край стола, утюжа его ладонями. Когда она выпрямилась, он снова встал прямо.
– Вы хотите продолжить или будете стоять так всю ночь?
– Я бы хотел посмотреть, как ты делаешь это, еще раз, – сказал он.
– Что?
– Взмахиваешь этой штукой и сажаешь в аккурат по центру стола. Готов поспорить, что ты больше так не сможешь.
– Сумасшедший. Вы перебьете все мои тарелки, если не поставите их сейчас же.
– На что поспорим?
– Теперь, так сказать в довершение всего сделанного, вы хотите вовлечь меня в азартные игры?
– Перестань. Эбби, что тебе стоит? Один взмах скатертью.
– Я вас терплю, и этого достаточно! – она очаровательно улыбнулась.
– Как насчет одного фотографического портрета на фоне отменно приготовленной домашней еды? – предложил Джесси, думая, что это помогло бы ему под благовидным предлогом снова появиться на Разъезде Стюарта.
Что, честное слово, нашло на Абигейл Маккензи, она не могла сказать, но только в следующий момент она взяла скатерть и опять высоко взмахнула ею. На этот раз ткань, конечно, легла криво... и в следующий... и оба уже смеялись как неотесанная деревенщина, хотя ничего особо веселого и не было.
Блюдца стучали на груди у Джесси, когда он решил добродушно уколоть:
– Вот видишь, я же говорил, ты больше не сможешь расстелить ее одним движением. Я выиграл.
– Но в первый-то раз у меня получилось, так что это не считается. Это очень трудно сделать после того, как весь воздух взбаламучен. С чего это я начала размахивать скатертью как дурочка?
– Чтоб мне провалиться, если я знаю, Эбби, – сострил он и наконец поставил свою стопку на стол.
И впервые за свою жизнь Эбби подумала, чтоб мне провалиться, если я тоже знаю.
– Пойду-ка я переверну бифштексы, – сказала она и ушла обратно на кухню.
Он тут же последовал за ней со стаканами, которые она ему вручила.
– Эй, если это вечеринка, может мы возьмем бокалы, а пить будем шампанское, которое принес Джим?
