Лежит Ленора в страхе Полмертвая на прахе.И в блеске месячных лучей, Рука с рукой, летает,Виясь над ней, толпа теней И так ей припевает:«Терпи, терпи, хоть ноет грудь;Творцу в бедах покорна будь; Твой труп сойди в могилу! А душу бог помилуй!»
Был папа готов литургию свершать, Сияя в святом облаченье,С могуществом, данным ему, отпускать Всем грешникам их прегрешенья.И папа обряд очищенья свершал; Во прахе народ простирался;И кто с покаянием прах лобызал, От всех тот грехов очищался.Органа торжественный гром восходил Горе́ во святом фимиаме.И страх соприсутствия божия был Разлит благодатно во храме.Святейшее слово он хочет сказать — Устам не покорствуют звуки;Сосуд живоносный он хочет поднять — Дрожащие падают руки.«Есть грешник великий во храме святом! И бремя на нем святотатства!Нет части ему в разрешенье моем: Он здесь не от нашего братства.Нет слова, чтоб мир водворило оно В душе, погубле́нной отныне;И он обретет осужденье одно В чистейшей небесной святыне.Беги ж, осужденный; отвергнись от нас; Не жди моего заклинанья;Беги: да свершу невозбранно в сей час Великий обряд покаянья».С толпой на коленях стоял пилигрим, В простую одет власяницу;Впервые узрел он сияющий Рим, Великую веры столицу.Молчанье храня, он пришел из своей Далекой отчизны как нищий;И целые сорок он дней и ночей Почти не касался до пищи;И в храме, в святой покаяния час, Усердней никто не молился…Но грянул над ним заклинательный глас — Он бледен поднялся и скрылся.Спешит запрещенный покинуть он Рим; Преследуем словом ужасным,К шотландским идет он горам голубым, К озерам отечества ясным.Когда ж возвратился в отечество он, В старинную дедов обитель:Вассалы к нему собрались на поклон И ждали, что скажет властитель.Но прежний властитель, дотоле вождем Их бывший ко славе победной,Их принял с унылым, суровым лицом, С потухшими взорами, бледный.
