шинели, ватные телогрейки и брюки и… немецкие сапоги. Перед вылетом группе были выданы 2 млн советских рублей. Задачей группы было после выброски связаться с «зелеными» в брянских лесах и развернуть диверсионно-пропагандистскую деятельность, однако отвратительная подготовка диверсантов (большая их часть не имела представления не то что о диверсионной деятельности, но даже о воинской службе, боевых действиях и дисциплине) привела к полному провалу операции. «Мы надеялись, что приземлимся в глубоком тылу… При высоте полета более километра и очень сильном ветре нас разбросало на большие расстояния. За целый день поисков после приземления мне удалось найти только двух человек… мы уже втроем весь день 13 декабря по глубокому снегу пробродили в безуспешных поисках… Во второй половине дня на наш след пристроился вооруженный отряд… Но кто же они такие? Партизаны? 'Зеленые'?.. Позицию выбрали очень удобную и притаились, надежно укрытые стволом сваленного дерева. Смогли даже немного отдышаться, дожидаясь, пока отряд преследователей вышел на поворот дороги метрах в десяти от нас… Я поднялся во весь рост, показав жестом своим товарищам, чтобы они все же оставались в укрытии и были готовы к бою. Однако мои послушные бойцы тоже поднялись вслед за мной!..»[446]

Заметим, что если заинтересованность немцев в подобных «диверсантах» более-менее оправдана, то понять мотивы руководства НТС, санкционировавшее подобную самоубийственную заброску совершенно не подготовленных групп, весьма сложно.

Одним словом, солидаристы продолжали сотрудничество с разведкой СС до конца войны. Участие членов НТС во власовском движении, которое обрело реальные формы именно благодаря помощи «Черного ордена», также приводит к соответствующим выводам.

Что касается позиции Смысловского в отношении «новопоколенцев», то ее он достаточно четко и открыто обозначил после войны, в одной из речей, произнесенных на юбилейном торжестве, посвященном созданию «Суворовского союза»:

«Между прочим, в последнее время НТС начал против нас вести ожесточенную травлю, приписывая нам действия, нами никогда не совершенные. Он старается нас выставить как группу профессиональных разведчиков. Мы не отрицаем того, что Первая Русская Национальная Армия вышла из кадров знаменитого 1001-го гренадерского разведывательного полка германского вермахта, и вот благодаря тому, что мы действительно разведчики, я и предлагаю господам из НТС быть осторожными.

Ведь мы — старые знакомые. Мы встречались не раз с господином Байдалаковым в Берлине. Около 200 членов партии НТС служили в Зондердивизионе 'Р' под моей командой. Об их деятельности мы информированы лучше, чем кто-либо другой» [447].

12 февраля 1944 г. Адольф Гитлер подписал приказ 1/44 о создании единой разведывательной системы под общим руководством рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Адмирала Канариса понизили в должности, поручив ему работу в так называемом управлении торговой и экономической войны. Сам абвер расформировали. Первый и второй отделы абвера включили в РСХА. Отдел «Z», подразделения цензуры и часть третьего отдела абвера вошли в состав тайной государственной полиции (гестапо). Заграничный отдел абвера и структуры, занимавшиеся оперативной войсковой разведкой, включили в ОКВ. Был образован отдел «Шеф Труппенабвер» (Chef Truppenabwehr), подчинявшийся заместителю начальника оперативного управления ОКВ[448].

С военно-политической точки зрения унификация спецслужб Третьего рейха в чрезвычайно сложный для Германии момент была полностью оправдана. К этому Гитлера подталкивала сама логика тотальной войны: стратегические службы не могли более возглавлять нелояльные руководители (каковым был тот же Канарис). Вместе с тем, мероприятия, связанные с переустройством и функционированием новой системы разведывательных органов, в которых главная роль отводилась СС, кардинальным образом не смогли улучшить работу нацистских спецслужб. Советские «рыцари плаща и кинжала» уже прочно завладели инициативой, и РСХА так и не удалось ее перехватить.

При этом масштабы диверсионно-террористической деятельности в тылах наступающей Красной армии продолжали оставаться достаточно внушительными. В некоторых районах фронтового тыла диверсионные группы разрушили ряд объектов. Например, только на перегоне Лановцы — Котначовка, в тылу 1-го Украинского фронта, было уничтожено 10 железнодорожных мостов и на несколько дней прервано движение поездов на этом участке, что сказалось на темпах наступления советских войск[449].

Но с ухудшением положения вермахта на Восточном фронте все сильнее давали о себе знать провалы немецких структур, отвечавших за ведение оперативной и тактической разведки. Германское командование не всегда получало полные и достоверные сведения о противнике; нередко информация, собранная агентами, устаревала. Чтобы изменить это положение, предпринимались меры по усилению агентурной деятельности в советском тылу, использовались кадры и каналы абвера.

В феврале 1944 г., когда началось расформирование абвера, Смысловский находился под домашним арестом в Варшаве. Следствие продолжалось. Положение Бориса Алексеевича было непростым. По словам Георгия Неронова, все месяцы, пока шло расследование, его приближенные пребывали в напряжении. Порою, вспоминал адъютант, настроение среди офицеров, круглые сутки посменно дежуривших на квартире командира, было подавленным. Никто не знал, чем все закончится. Только Смысловский не унывал и верил в удачный исход своего дела[450].

В конце апреля — начале мая 1944 г. полковник Смысловский был полностью оправдан. Более того, учитывая заслуги Бориса Алексеевича в борьбе с советской разведкой и партизанами, его вызвали в Ставку ОКВ и наградили Орденом Германского орла II ступени с мечами (Deutscher Adlerorden, II Stufe mit Schwertern (Halsorden). Mit Band. In rotem Etui)[451].

Следует сказать, что 7 марта 1944 г. ОКВ издало определение о награждении различными классами этого ордена. В документе прописывалось, кого и каким классом ордена награждать, в соответствии со служебным положением. Второй ступенью (классом) ордена (полное название, согласно определению ОКВ от 7.03.44 г. — Крест за заслуги 2-го класса ордена Германского орла с мечами — Verdienstkreuz vom Deutschen Adlerorden. 2. Klasse mit Schwertern) награждались чины высшего офицерского состава германских вооруженных сил (генерал-лейтенанты и генерал-майоры). Хотя в довоенный период этим крестом отмечались достижения в деле национал-социализма, во время войны орден стали вручать и за военные заслуги (почему и ввели мечи). Этот крест (по своей форме — мальтийский) свидетельствовал о немалых успехах Бориса Алексеевича в вермахте. После кончины Смысловского вдова генерала, графиня Ирина Николаевна Хольмстон-Смысловская, передала орден, а также другие награды супруга в Национальный музей княжества Лихтенштейн (в музейной коллекции орден получил инвентарный номер — Е 89/72)[452].

При этом, несмотря на реабилитацию Смысловского, сотрудники полиции безопасности и СД продолжали тщательно проверять связи бывших сотрудников Зондерштаба «Р». В результате в марте 1945 г. гестапо арестовало 26 офицеров и солдат Бориса Алексеевича, в том числе четырех (по другой информации — шестерых) человек, работавших с ним с первых дней войны. Несколько недель спустя было арестовано еще три офицера, и среди них — старший преподаватель варшавской разведывательной школы Борис Стефанович Рихтер (псевдонимы «Рудаев», «Мусин Иван Иванович»). Всем, кого задержало гестапо, были предъявлены обвинения в шпионаже в пользу СССР. Смысловского в середине апреля 1945 г. не раз вызывали на допросы в Берлин. Возможно, ему удалось спасти некоторых своих подчиненных