Затем, отодвинувшись, он встал рядом с ней на колени.
Мэгги полагала, что сейчас он взберется на нее и получит свое удовольствие, но он все еще откладывал этот момент. Глаза ее широко раскрылись в изумлении, когда он начал с обожанием ласкать ее тело своим языком, начиная с ее изящной шеи и далее вниз, слегка коснувшись ее груди, затем его путь лежал через ее плоский живот, который пришел в легкое волнение от прикосновения его языка.
Затем, когда он спустился еще ниже и раздвинул ее ноги, чтобы иметь возможность стать между ними на колени, лицо Мэгги залилось краской. Ее голова пошла кругом, разум пришел в смятение… Она ощутила его язык на самом своем чувствительном месте.
Положив руки на его голову и еще больше раздвинув ноги, она вдохновляла его рот еще больше приблизиться. Мэгги никогда не думала, что возможно такое выражение восторга. Она таяла от его ласк. Существовал только мир ощущений, прикосновений, горения и трепетного волнения. Ее дыхание учащалось по мере того, как страсть приближалась к моменту взрыва.
Но Соколиный Охотник знал, когда остановиться и сосредоточиться на том, чтобы достичь с ней вершины страсти одновременно. Он приподнялся над ней, с долгим и страстным поцелуем ввел в нее свою твердую трепещущую плоть. Стук их сердец и стоны сливались воедино по мере того, как росло удовольствие, и его движения внутри нее становились все более частыми.
Мэгги закрыла глаза и в страстном порыве приподняла бедра ближе к нему. Он впился в ее губы. Его сердце бешено колотилось, а внутри бушевала жаркая страсть.
Затем наступил момент окончательного освобождения. Они одновременно вскрикнули, их тела задрожали от удовольствия. Мэгги с восторгом принимала каждое глубокое проникновение в нее Соколиного Охотника, продлевавшее ее удовольствие, у нее было такое ощущение, будто ее заполняли миллионы солнечных лучиков и радуг.
Затем Соколиный Охотник скатился с Мэгги и растянулся на спине часто и тяжело дыша.
Мэгги закрыла глаза. Ей с трудом верилось, что это только что произошло. Она ощущала полноту жизни! Соколиный Охотник любил ее, и ему хотелось, чтобы Мэгги ощутила те же глубины страсти, что и он сам.
И она ощутила!
Даже более того, что она считала вообще возможным.
Она повернулась к Соколиному Охотнику и, глядя с любовью, положила на него свою руку. Его глаза открылись, и он заглянул ей в глаза.
– Я люблю тебя, – сказала она, подарив ему нежный поцелуй. – Я обожаю тебя. Спасибо тебе за то, что сделал меня такой счастливой, что взял меня с собой в рай, как и обещал. Я никогда не думала, что рай можно найти на этой мрачной земле. Но сегодня ночью я поняла, как я была неправа.
– Ты не знала этого с твоим мужем, – сказал Соколиный Охотник, взяв ее за руки и затащив на себя. – Страсть, кажется, в новинку для тебя. Это правда?
– Ах, это так, – сказала Мэгги, заливаясь краской от смущения. Она уже выучила одно слово на их языке, теперь же пришла пора постепенно учиться другим вещам.
– Вначале казалось, что ты опытна, но затем по твоей реакции на различные способы моей любви, я понял, что это незнакомо тебе, – сказал он, нежно коснувшись рукой ее щеки.
– Тебе вначале показалось, что я опытна в любви лишь только потому, что меня любил ты, но все, что я делала, было для меня естественным, – сказала Мэгги, отбрасывая свои длинные волосы с плеч на спину. – Понравилась ли я тебе так же сильно, как и ты мне?
– Глаза Пантеры, разве этот вождь арапахо ведет себя разочарованно? – сказал Соколиный Охотник, посмеиваясь и своей мужской плотью стал искать вход в нее. Кровь вновь наполнила его член желанием.
– Нет, – ответила Мэгги, – ни в малейшей степени.
Она тяжело задышала от удовольствия и закрыла глаза, почувствовав, как великолепно он ее вновь наполняет. Она склонилась над ним, положила руки ему на грудь и начала двигаться вместе с ним, затем остановилась и убрала руки, увидев шрамы на его груди, о которых она его еще не спрашивала.
Ей подумалось, что сейчас неподходящее время для расспросов. Она закрыла глаза, ощутив внутри себя всплески удовольствия, но не забывая о ребенке, который был совсем рядом.
Мэгги казалось, что она уже никогда не будет так счастлива, хотя впереди была вся ее жизнь.
Она откинула свою голову назад, позволяя блаженству переполнять ее вновь, когда Соколиный Охотник ритмично поднимал ее мощными толчками.
Ворча себе под нос, Фрэнк открыл седельную сумку и достал оттуда принадлежности для бритья. Вчера он добрался до другого торгового поста и, наконец, получил несколько ответов на вопросы о Маргарет Джун. После того, как он описал ее служащим торгового поста, они подтвердили, что знают ее, но под именем Мэгги.
Но человека, который женился на Маргарет Джун, или Мэгги, Фрэнк абсолютно не знал!
– Он, наверное, и дал Маргарет Джун это уменьшительное имя. Он, по всей вероятности, женился на ней из-за денег, – процедил сквозь зубы Фрэнк. – Моих денег, черт бы его побрал!
Он отнес принадлежности для бритья к журчащему ручейку, положил их на землю, наклонился и обдал лицо водой.
После этого он открыл кожаную сумку и вытащил оттуда кружку с мылом и помазок. Он смочил помазок в воде, затем поводил им кругами по мылу.
– Для них будет лучше, если большая часть денег осталась, или, клянусь Богом, они оба мне за это заплатят, – сказал он, намыливая пеной нижнюю часть лица.
В его план входило найти место проживания Маргарет Джун, которую звали Мэгги, где Маргарет Джун разыгрывала из себя жену и где Маргарет Джун хранила деньги!..
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Углубление для очага светилось догорающими угольками. Мэгги села возле него на подушку из меха. На левой руке она держала Небесные Глаза, которая жадно сосала ее грудь. Воздух был наполнен утренней прохладой, поэтому Мэгги не стала разворачивать одеяльце Небесных Глаз, что не дало ей возможности еще раз полюбоваться ее крошечными пальчиками на ножках и ручках.
Но Мэгги доставляло удовольствие глядеть на ее крошечные губки, получающие питание от ее соска, и слышать довольные звуки, когда теплое молоко наполняло маленький животик ее дочурки. В этот момент не верилось, что она когда-нибудь была лишена этого особого удовольствия, хотя бы даже на короткое время. Счастье держать ребенка в собственных руках стерло из ее памяти все ужасное. Воспоминания о несчастном прошлом с каждым днем все больше меркли, как будто кто-то опускал над ними завесу.
Услышав движение Соколиного Охотника на кровати, Мэгги посмотрела в его сторону. Она почувствовала, как сильно забилось ее сердце, наблюдая за тем, сколь мирно он спит, полностью обнаженный и открытый ее взгляду. Она медленно начала его рассматривать, любуясь гладкой кожей цвета меди, мускулистыми плечами, руками и ногами.
Щеки ее вспыхнули, когда она посмотрела на тот член его тела, который сейчас был маленьким и успокоившимся, живо вспоминая, до какой длины он может увеличиться, и, каким толстым и бархатистым ощущали его ее пальцы, когда к нему прикасались. Она с наслаждением вспомнила, как великолепно он ее наполнил, и ей до боли хотелось сейчас снова ощутить в себе ритмичное движение его плоти.
На душе у нее потеплело при воспоминании о том, что он разбудил в ней чувства, которые она и представить себе не могла. Она вся трепетала от возбуждения при мысли о физической близости с ним. Мэгги закрыла глаза и начала вспоминать, как воспламеняли ее его губы, язык и руки. Сосредоточившись, она могла ощутить их даже сейчас. Она вздохнула, поскольку желание уже разгоралось в ней.
Почувствовав, что губки ее дочери уже не делают никаких движений у ее груди, Мэгги открыла глаза и с нежностью посмотрела на малютку.
– Ты проспала всю ночь и уже спишь снова? – прошептала она, убирая Небесные Глаза от своей груди.
Маленькая капелька молока притаилась в уголке ротика дочери. Мэгги осторожно смахнула ее большим пальцем.
Чтобы не подвергать груди утренней прохладе дольше, чем того требовала необходимость, Мэгги прикрыла их, поправив ночную рубашку, затем медленно встала на ноги и понесла Небесные Глаза к ее
