возвратили Небесные Глаза, она с гордостью начала ее изучать, как будто впервые. Ее дочь казалась сейчас очень любознательной: ее синие глаза были широко раскрыты и изучающе смотрели на мать.

– Такие крошечные губки и, посмотри – маленький вздернутый носик, – шептала Мэгги, отворачивая последний уголок одеяла.

Ее руки осторожно касались нежных ручек и ножек дочери. Легонько приподняв одну из ее ножек, Мэгги пришла в умиление от того, какая она маленькая. Когда Небесные Глаза тихонько издала звук удовольствия и на ее губах появилась улыбка, сердце Мэгги просто растаяло.

То же самое испытал и Соколиный Охотник.

– Ты слышишь, как она издает звуки радости? – спросил Соколиный Охотник, как бы стремясь доказать Мэгги, что за то время, которое она вынуждена была провести без дочери, девочке никак не навредили.

– Я хочу, чтобы она никогда не была несчастлива или одинока, – тихо сказала Мэгги. – Вместе мы сделаем ее мир прекрасным, ведь так же, Соколиный Охотник?

– Да, прекрасным, – сказал Соколиный Охотник, кивая головой. – В этом несовершенном мире мы сделаем все, чтобы ей не причинили зла.

– Только благодаря тебе это станет возможным, – сказала Мэгги, одарив его нежной улыбкой. – Если бы ты не оказался рядом и не нашел меня, я уверена, что мне пришлось бы рожать одной. Одни бы мы не выжили.

– Помолчи теперь, моя Глаза Пантеры, – сказал Соколиный Охотник, тихонько прикрыв ее рот рукой. – Не думай о том, что могло бы быть. Думай о настоящем. Посмотри на свою дочь. Теперь она с тобой навсегда.

– Навсегда, – повторила Мэгги, снова с гордостью посмотрев на Небесные Глаза. – Это навсегда, дорогая доченька.

– Небесные Глаза изящна, как ее мать, – сказал Соколиный Охотник, обняв Мэгги за талию и, притянув ее к себе, продолжал любоваться ребенком. – Кроме того, она так же красива. Однажды она станет принцессой. Она будет прелестна в одеждах арапахо.

Мэгги прильнула к Соколиному Охотнику, но не улыбалась. Она пристально смотрела на маленькие прутики, которые были вставлены в свежие ранки в ушах ее. дочери.

– Как долго будут заживать ее уши? – спросила она.

– Столько же времени, сколько и ее пуповина, – сказал Соколиный Охотник, погладив своими пальцами крошечный пупок ребенка. От его прикосновения кожа вздрагивала.

– Тогда это будет совсем недолго, – сказала Мэгги, облегченно вздохнув. – В ее уши будут вставлены серьги?

– Очень крошечные, – ответил Соколиный Охотник, кивнув головой, – а с возрастом – большего размера.

Внезапный плач заставил Мэгги снова взглянуть на малышку. Ручки и ножки Небесных Глаз двигались, а лицо покраснело от громкого плача. Мэгги пришла в совершенный восторг от мысли, что наконец-то сможет поднести ребенка к собственной груди.

– Она хочет есть, – сказал Соколиный Охотник, наклонившись и взяв Небесные Глаза себе на руки.

Он держал Небесные Глаза, покачивая и ожидая, пока Мэгги приспустит свое платье, чтобы высвободить грудь. Это доставило Соколиному Охотнику большое удовольствие. Он пристроил маленькие губки возле груди своей женщины. Руки Мэгги приняли дочь у Соколиного Охотника.

Слезы выступили на глазах Мэгги, когда Небесные Глаза стала довольно сосать грудь, держась за нее своими крошечными пальчиками. Мэгги улыбнулась Соколиному Охотнику, услышав, как ее дочь начала издавать тихие мяукающие звуки, высказывая тем самым свое удовольствие.

– Теперь я чувствую полное удовлетворение, дорогой, – прошептала Мэгги. – Теперь моя душа успокоилась.

– Так и должно было быть, – сказал Соколиный Охотник, наклонившись над ней, чтобы поцеловать.

Он снова сел и стал смотреть на мать с дочерью, сожалея о тех страданиях, которые пришлось Мэгги доставить за эти два дня, однако быстро отогнал от себя эти мысли. Все, что он сделал, было во благо ребенка и его женщины. И теперь уже все позади. Скоро он женится на Глазах Пантеры и все будет так, как и должно быть!

Многодетная Жена вошла в вигвам именно в этот момент. Дверного проема едва хватало для ее здорового, полного тела.

Она улыбнулась Мэгги, увидев, что ребенок с жадностью сосет ее грудь, а затем Соколиному Охотнику. Она развернулась, чтобы высунуться наружу и втащила колыбельку в вигвам. Проковыляв вглубь вигвама, женщина поставила колыбельку в ногах кровати Соколиного Охотника. Затем, ничего не говоря, лишь улыбаясь, она вышла из вигвама.

– Как мило, – сказала Мэгги, придя в восторг от доброты Многодетной Жены, подарившей ей одну из своих многочисленных колыбелек, чтобы и у Мэгги была своя собственная. – И она такая красивая…

Взгляд ее прошелся по колыбельке. Она была сделана из оленьей шкуры, расшитой иглами дикобраза и бусинами, и была подвешена на веревках, закрепленных на дубовом основании на четырех ножках.

– Многодетная Жена сделала колыбельку для Глаз Пантеры, – сказал Соколиный Охотник, слегка толкнув колыбельку, и она закачалась. Цвета и символы выражают пожелание, чтобы малышка достигла возраста женщины и обзавелась своим собственным домом.

Соколиный Охотник взял за подбородок Мэгги и поднял ее лицо так, чтобы их глаза встретились.

– Колыбелька является символом того, что Многодетная Жена приняла ребенка и его мать, – тихо произнес он.

– Правда? – прошептала Мэгги.

– Да, – ответил Соколиный Охотник. – Скоро весь мой народ примет мою женщину.

Когда он опустил свою руку, Мэгги снова посмотрела на колыбельку и заинтересовалась сумочкой из оленьей кожи, висевшей на верхушке колыбельки. Сумочка имела форму бриллианта и с обеих сторон была покрыта бисером.

– Что внутри этой сумочки? – спросила она, обратив свой недоумевающий взор на Соколиного Охотника. – Она, наверно, случайно оставила ее здесь?

– Нет, не случайно, – сказал Соколиный Охотник, встав на ноги. Он взял сумочку, показал ее Мэгги, потом снова сел рядом с ней, растягивая тесемку.

Когда он залез внутрь и вытащил оттуда что-то крошечное, высушенное и закрученное, то глаза Мэгги расширились.

– Как, но… это похоже на кусочек пуповины, – сказала она.

– Кусочек пуповины твоей дочери, – сказал Соколиный Охотник, внимательно рассматривая. Пуповины девочек сохраняются. Скоро ты, мать ребенка, заполнишь сумочку травой и зашьешь в ней пуповину. Небесные Глаза будет носить на себе этот амулет до тех пор, пока он не сносится.

Мэгги слегка улыбнулась. Это был еще один обычай, который она должна была принять, даже если он и был непонятен. Все это было частью ее нового мира. Она надеялась, что скоро он больше не будет казаться ей чужим.

Почувствовав, что ребенок больше не сосет, Мэгги увидела, что Небесные Глаза мирно спит. Ей было тяжело отнимать от себя свою дочь, так как прикосновение этой крошки к ее телу доставляло большое удовольствие. Она просидела так еще несколько мгновений, впитывая в себя вид своей дочери. Ее тело ощущало тепло девочки, как будто это солнце отбрасывало свои лучи на нее.

Мэгги почувствовала, что рука ее начала неметь оттого, что долго держала Небесные Глаза в одном положении. Она вынуждена была снова ее положить к себе на колени, потом подняла девочку и дала возможность Соколиному Охотнику снова завернуть ее в одеяло.

– Сегодня она будет спать там, где я могу услышать ее дыхание, – прошептала Мэгги, улыбнувшись Соколиному Охотнику. – Я буду следить за каждым ее звуком, Соколиный Охотник, абсолютно за каждым.

Он помог ей встать на ноги. Направляясь к колыбельке, она напевала песенки, которые еще помнила от матери. Соколиный Охотник шел впереди нее и повесил амулет на колыбельку, наблюдая за тем, как Мэгги