доклад о медленном кровотечении и…» Блядь. А хватит ли у нас полотенец? Господи, может и не хватить. Можно взять простыни, у нас полным-полно простыней… Может, это займет всего несколько часов. Этого времени хватит? Черт, что значит «времени хватит»? Нам надо с ней разговаривать. Вот. Мы должны подвести итоги. Как лучше говорить — спокойно, рассудительно или весело? Первые несколько минут надо говорить рассудительно… Так, все-все-все-все. Блядь, а что будет, если у нас закончатся темы для разговора и… Все необходимые приготовления мы уже сделали. Да-да, подробности обсуждать уже не надо. Надо будет сказать Тофу, чтобы он поднялся. Надо ли, чтобы Тоф поднимался? Естественно… Хотя, ох, ему не надо это видеть… или надо? Кому приятно сидеть там до самого конца? Никому, конечно, но если она останется одна… да нет, кретин, разумеется, она не останется одна: там будешь ты, там будет Бет. Блядь. Надо позвонить Биллу. Может, кому-нибудь еще? Кому-то из родственников? Дедушки-бабушки давно нет в живых, зятьев-невесток давно нет в живых, ее сестры Рут нет в живых, ее сестра Анна жива, но ее все равно нет — она пропала, где-то прячется, хиппи-уродка… Блядь. Многие уже годами не звонили. Теперь друзья. Кто именно? Есть эти, из волейбольной команды, из школы Монтессори[35]… Дьявол, мы наверняка кого-нибудь пропустим… Черт, ну забудем мы кого-нибудь, люди всё поймут, они должны… Блядь, да ведь мы все равно уедем; когда все это закончится, мы все разъедемся, ну его нахуй… Устроить циркулярный вызов? Нет-нет, слишком пошло. Пошло, зато практично, ну и, кроме того, забавно: все люди разговаривают, много голосов, это для нас хорошо — пускай все шумят и отвлекают внимание, только чтобы не было тихо, только не тихо, пускай шумят. Мы их подготовим, предупредим — но черт, как же об этом сказать? «Все обычно случается быстро», — как-то так, это не впрямую, но абсолютно понят-но — и говорить спокойно, намеками, позвонить по телефону с кухни, чтобы не было слышно, — и успеть сказать, пока мать не возьмет трубку… Вот так мы и выкрутимся: все они будут на связи одновременно… Надо позвонить в телефонную компанию, узнать, как это делается… А подписаны ли мы на эту услугу? У нас есть ожидание вызова, а вот конференц-связи, кажется, нет. Да точно нет, блядь… Нам нужна громкая связь, вот что нам нужно. С громкой связью у нас все получится… Я мог бы съездить и купить динамик, надо доехать до «К-марта», придется взять машину отца, она ездит быстрее, чем материна, намного быстрее… Там ручная передача? Нет, автоматика, я смогу ее вести; раньше, правда, никогда на ней не ездил, но я справлюсь, без проблем, быстрая машина, на трассе можно разогнаться… Черт, ведь это как минимум двадцать минут туда и обратно, плюс я буду его покупать… А если там его нет? Можно же им позвонить, идиот, конечно, сначала надо позвонить и спросить, есть ли у них динамик… Надо узнать, какой телефон у нас стоит, чтобы динамик к нему подошел — так, «Сони» и еще… Стоп, а какого черта ехать должен я? Бет торчит здесь целый год, у нее была масса времени, так пусть Бет и едет — конечно, она пускай и едет. Но она решит, что динамик нам не нужен, скажет, чтобы я выкинул это из головы… Блядь, может, действительно плюнуть на все. Плюнуть. Плюнуть. Плюнуть. И правда, чем нам может помочь динамик? Конечно, ни хрена он не поможет, надо подключиться к услуге конференц-связи. Мы позвоним Биллу, тете Джейн, двоюродным сестрам — Сьюзи и Джейни, дочерям Рут, а еще, наверное, Марку, двоюродному. Кажется, всё. Значит, примерно минут двадцать говорим по телефону, потом ненадолго вызываем наверх Тофа — пусть навестит, непринужденно, легко, весело, спокойно, спокойно, весело, легко… Ага, двадцать минут Тоф будет наверху, а потом… Вообще надо понять: сколько всего времени мы тратим на разговоры? Сколько продержится ее нос? Может, два часа, а может, больше, запросто, может, вообще весь день — Господи, кто-то же должен это знать! По традиции будем считать, что два часа. Стоп. Я ведь смогу остановить кровь. И я ее остановлю. Конечно. Я придумаю, как. Принесу еще льда. Переложу ее, сильнее запрокину голову, сработает сила тяготения. Я буду держать нос крепче, теперь еще крепче; по-моему, я все это время не держал как следует… Балядь. А что, если не получится? Да не получится ничего. Нельзя тратить последние часы на возню с кровотечением; нет, мы все поняли, пускай себе течет… телевизор сразу выключим, естественно… А не будет это слишком театрально? Блядь, мы может устроить тут театр, можем… Да мы у нее самой спросим, кретин, пусть мать решает, выключить телевизор или оставить… все-таки это ее вечер… ну и формулировочка, «её вечер», как по-скотски это звучит, как неуважительно. Блядь. Ладно, какое-то время у нас есть, можем посидеть, пообщаться, просто посидим, и все будет славно… Господи, да ничего не будет
Я выливаю содержимое кюветы на остатки еды, которые набились в раковину. Включаю воду, потом мусородро-билку, и она перемалывает все разом. Из общей комнаты доносится голос Бет:
— Мама, надо ехать.
— Не надо.
— А чего ты хочешь?
— Остаться здесь.
— Так нельзя. У тебя течет кровь.
— Ты сама говорила, что мы останемся.
— Мама, прошу тебя.
— Ты обещала.
— Мама, перестань.
— Ты обещала.
— А у тебя вот так будет течь кровь, и все?
— Позвони еще раз медсестре.
— Мы позвонили еще раз медсестре. Она сказала, чтобы мы тебя везли. Они нас ждут.
— Позвони другой медсестре.
— Пожалуйста, мама!
— Это просто дурость.
— Не смей называть меня дурой.
— Я не называл тебя дурой.
— А кого ты назвал дурой?
— Никого. Я сказал, что это дурость.
— Что дурость?
— Умереть из-за крови из носа.
— Я не собираюсь умирать из-за крови из носа.
— А медсестра говорит, что можешь.
— И врач говорит, что можешь.
— Если вы меня отвезете, я обратно уже не вернусь.
— Господи, мама, ты вернешься.
— Не вернусь.
— О господи!
— Я не хочу опять ложиться в больницу.
— Боже мой, мама, не плачь.
— Не смей повышать на меня голос.
— Прости.
— Мы тебя привезем домой.
— Мама!
— Что?
— Мы привезем тебя обратно.
