Не с Чемберленом бой, Иль с кем с другим любой. И не дымок отъездный, Не километров бездна, Не супостат кто мой, Теперь кто там с тобой, Кого целуешь в губы — Не этим любовь губишь. Идёт холодная зима. Умрёт теперь любовь сама, Как в углях огонёчек голубой, Умрёт любовь сама собой.
Раззеленелись, распушились И раздушились тополя! Отледенелись, Вспетушились И всполошились мая для! И воздух июньским предбанником, Прохладным, ну, послевыходным. И ноги людские ходят странниками, Вышагивая образом самым чудным. А ночи светло-стройно спелись И разбледнелись от луны. А запах улиц такая прелесть!.. Чего не чуют одни жирные каплуны. И ты не чуешь — от меня Идёт какая лава. Того не видишь, отменя Во мне реальность пламенного дня. Моя такая слава. Родился в мае — майся, знай. Но май советский — новый май: Раззеленелись нежные сады и огороды, Цветут республики, их целые народы, Цветёт всяк сам, и я цвету с тобою, Страна моя, цвету, как племя незабудок голубое.
Попыхивает гроза. Посверкивают глаза. Медно-жёлтые, кошачьи-жёлтые, пустые. А на небе беззвёздная пустыня. А на земле какая теплота! А на земле какая светлота!! Москва, Москва — какая широта!!! Москва, Москва — какая долгота!!! И темноте двора есть дело — Беречь, хранить и холить тело Моё, своё, С августом вдвоём. И теплота, как дивный водоём — Как в ванне в теплоте, Как в ванне в темноте. Вольготно в широте, Неплохо в долготе!!!
