с небольшими остановками, спускались вниз, найдя какой-то малый исток, возвращались обратно. В нескольких местах пришлось валить деревья, чтоб спрямить путь. Больше всего Ермак боялся, что вогульцы или кто-то из нукеров Алея могут оказаться поблизости и застать их врасплох. Потому две сотни попеременно несли охрану, растянувшись цепью. Потом несколько дней плыли, пробираясь через завалы упавших в русло речки деревьев, кое-где подымали воду, запруживая устье парусами. Но все облегченно вздохнули и повеселели, когда открылась широкая водная гладь реки, которая неторопливо несла казачьи струги по течению. И на обветренном лице атамана стала изредка появляться добродушная улыбка, зоркие глаза без устали вглядывались в лесную чащу, плотно обступившую, сжавшую реку. Он с нетерпением и тревогой ждал встречи с обитателями этих мест, желая узнать у них, сколько дней пути осталось до Кашлыка, откуда он много лет назад отправился в столь долгий путь.

Наконец, ранним утром с ертаульного струга подали сигнал. Впереди было селение. От струга к стругу понеслась команда готовить оружие к бою. Казаки с новыми силами налегли на весла, выстраиваясь полукругом, носами к берегу. На небольшой возвышенности увидели стены укрепленного городка, но ни на башнях, ни рядом не заметили людей. Казаки ертаульного струга, которым командовал Черкас Александров, уже карабкались вверх, задирая головы и поглядывая с опаской на стены. Но все было тихо. Вот они уже забрались на холм, идут вдоль стен, держа в руках сабли и пищали, ожидая шальной стрелы или копья, пущенного со стен.

— Спят они там что ли? — негромко спросил Яков Михайлов с соседнего струга.

— Не-е-е… Замыслили чего-то, — отозвался Гришка Ясырь. — Слышалось мне ночью, будто кто-то шастал вокруг нашего лагеря.

— Чего ж смолчал? — повернулся к нему Ермак.

— Думал, зверь какой ходит, вот и смолчал. На берег, обойдя крепость вокруг, выбежал Черкас Александров и, разведя руки, крикнул:

— Никого! Ушли все еще ночью.

— Видать, разведали, что мы рядом — и подались в лес, — сплюнул в воду Михайлов.

— Чего делать будем, атаман? — казаки со стругов смотрели на Ермака, ожидая его решения.

— Пристаем! Оглядеться надо. Может, не все ушли.

На росистой траве, притоптанной многими десятками ног, был виден широкий след, ведущий в сторону леса. Распахнутые ворота жалобно скрипели. Пахло недавним пребыванием человека, оставившего после себя золу кострищ, обглоданные кости, рыбью чешую, клочки шерсти и тот неуловимый дух жилья, рождаемый пребыванием человека в течение долгого срока на одном месте.

Ермак заглянул в несколько пустых полуземлянок из простого любопытства — и тут же давно загнанные вглубь воспоминания овладели им, вызвав щемящее чувство жалости к народу, среди которого он вырос, чья кровь текла в его жилах, чья речь по-прежнему жила в нем, чьи боги оберегали большую часть жизни. Но с кем теперь этот народ? С ним или с чужаком Кучумом? Признает ли он своего бывшего правителя, пожелает ли вновь видеть его на ханском холме?

— Нашли! Нашли! — послышались крики за его спиной.

Ермак повернулся и увидел, как несколько казаков, подталкивая, вели к нему древнего старика. Тот не сопротивлялся и шел, покорно опустив голову.

— Вот, атаман, — затараторил шустрый Иван Корчига из сотни Брязги, назначенный недавно подъесаулом-пятидесятником, — хотел костерок запалить. Верно, знак должен подать своим. Мы его и накрыли…

— Кто ты? — спросил Ермак старика, сделав воинам знак, чтоб они отпустили старого человека.

— Кто я, то всем известно. А вот ты кто такой? — враждебно заговорил старик, качая седой головой и зло сверкая маленькими глазками из-под набрякших без ресниц век.

— Люди зовут меня Ермаком, — спокойно заговорил с ним атаман. — Где люди из твоего городка? Почему они убежали?

— То их дело. Ушли и тебя на спросили. Говори, чего тебе надо.

— Чей это городок?

— Наш городок. Разве не ясно?

— Кто ваш князь?

— Значит, ты даже и этого не знаешь? А я-то тебя сперва принял за своего человека. Имя нашего князя Епанча-бек. Он доблестный воин и еще отомстит тебе за поругание…

— Так где же он? Почему он бежал, как заяц от первого лесного шороха? Пусть он придет к нам.

— Епанча-бек уехал в Кашлык и не знает, что вы напали на нас.

— Мы и не думали нападать. Разве мы убили или ограбили кого?

— Зачем же вы тогда пришли? Невесту выбирать?

— Может, и невесту, — хохотнул Иван Корчига, но осекся под суровым взглядом Ермака.

— Со стариками и женщинами мы не воюем, — сдержанно произнес атаман. — Ты свободен. Можешь идти.

— Конники! Конники из лесу скачут! С полсотни! — К Ермаку подбежал запыхавшийся Матвей Мещеряк.

— Подпустим их, атаман?

— Погоди стрелять. Может, миром удастся все решить.

— Как же… Миром, — отозвался из-за спины Иван Корчига. — Сейчас целоваться полезут. Жди…

Но Ермак не слышал его слов, уже бежал к воротам, выскочил наружу. Всадники находились совсем рядом, но на ружейный выстрел не приближались, а кружили перед городком, видимо, выманивая казаков на чистое место.

— Эх, коней бы нам добрых, — сжал кулаки Матвей Мещеряк. — Поговорили бы по душам с басурманами.

— Остынь, Матюха. Успеешь еще сабелькой помахать. Сейчас с ними надобно добром решать.

Мещеряк недоверчиво глянул на атамана и скривился.

— Ладно. Сходи потолкуй с ними. А мы подождем…

К ним сбегались казаки, бывшие на стругах. Узнав о появлении конников, они с пищалями наперевес поспешили на подмогу. Всадники, увидев готового к бою противника, не выпустив ни единой стрелы, повернули обратно к лесу, вскоре скрылись из вида.

— Эх, коней бы… — проговорил горестно Мещеряк.

— Где старик? — спросил Ермак Ивана Корчигу.

— Там, — неопределенно махнул тот рукой в сторону городка.

— Веди его сюда. Всем на струги. Тут нам делать больше нечего. — Ермак увидел, что казаки, разочарованные бегством сибирцев, с неприязнью смотрят в сторону леса и неохотно пошли к берегу. Корчига привел старика, подтолкнул его в спину прикладом пищали.

— Сколько нам плыть до Кашлыка? — спокойно задал вопрос Ермак.

— Как плыть будете. Значит, к самому хану Кучуму собрались? Не допустит он вас до себя. Многие пробовали, да не у всех вышло.

— У меня выйдет. За десять дней доберемся?

— Птица и за день долетит. Конному два десятка дней нужно. А как ваши лодки плавают, того не знаю.

— Есть ли еще городки близко? Много там воинов?

— Как не быть, — старик, не опуская глаз, внимательно смотрел на Ермака, словно оценивая его силы, — есть и селения наши, есть в них и воины. Только до хана Кучума все одно не дойти тебе. Шибко далеко.

— Хвост от головы тоже далеко, а достает коль нужно. Прощай, старый. Может и свидимся еще. Скажи всем, что атаман Ермак с миром пришел.