Полтора месяца ушло на то, чтобы отыскать это место.

Райн оглянулся назад. Солнце чиркнуло по глазам рыжим лезвием, и он инстинктивно шарахнулся в тень. Пространство вокруг замутилось непроглядной синевой; не дожидаясь, пока зрение вернется, он плотно затворил за собой дверь. Задержал дыхание. Широкий зев коридора уходил в непроглядный мрак. Не чувствовалось даже сквозняка, как будто этот мир существовал в отдельном нигде, без цвета и формы. Алекс помнил, что через пару метров придется резко повернуть направо, но что произойдет дальше, было ведомо лишь его полуистлевшей памяти. Впереди находился лабиринт. Алекс знал, чем рискует, совершая вылазку в одиночку, но у него не было желания делиться «приключениями» ни с одним живым существом.

Закрыв глаза, он сделал первый шаг.

Всё, чего он хотел сейчас, это вспомнить. Грозу, перекореженное небо сквозь оконные решетки; огромную серую массу за окнами – океан? Коридор проходил по внешней стене, обращенной к берегу. Должно быть, это действительно здесь. От той ночи он сохранил щепотку памяти: сумасшедший бег, темный камень под ногами; боль, затем падение. После картинной галереи наступала мгла. Позже он вспомнил. Что-то светилось вокруг, позволяя различать стены и выбоины на каменном полу, а дальше мерещилась хрупкая лестница, легкая, изящная – чуждая всему, чем был Астоун. Она походила на стаявший леденечный мостик из сказки. Ступени осыпались под ногами; вокруг было пусто, Алекс не помнил стен. Ночь ненадолго обрела лицо... Лицо, которое он хотел увидеть снова.

Он сможет увидеть, если отыщет это место.

Заново пройти весь путь – шаг за шагом. Нужно содрать фольгу с памяти и убедиться, что под ней не окажется... Не окажется бессмысленного нагромождения замковых комнат вместо винтовой лестницы и силуэта в сером плаще? Алекс хмыкнул, остановился. Часть его разума всё еще сопротивлялась новой реальности. Рука иногда шарила в поисках потерянного блистера с таблетками, но ничего – он вспоминал и улыбался. Рука виновато возвращалась на место.

Райн медленно двинулся вперед, скользя замерзшей ладонью вдоль стены. Он не спешил зажигать свет – надеялся, что так его память будет сговорчивей. Решил довериться инстинкту, как пианист, чьи пальцы без подсказки нот помнят, на какие клавиши им предстоит упасть. Безответственно. Но сейчас благополучие собственных костей волновало его куда меньше, чем результаты поисков.

Один метр, десять. Алекс споткнулся. Улыбка зацепила губы: камень, плоским ребром торчащий над полом, был ему знаком – значит, пока на верном пути. Откуда-то на цыпочках подобрался сквозняк. Спешно смахнул на лоб волосы и удрал. Вокруг стало холоднее, коридор ощутимо пошел под уклон. Алекс открыл глаза – те, увы, не стали от этого более зрячими. В темноте вибрировал гулкий, едва пульсирующий шум. Пустота подземелья сожрала бы с радостью любого, не оставив заусенца на память. Куда теперь? Судя по звукам, впереди развилка. Нет, пока прямо. Астоун был заодно с новым хозяином, хоть и походил на огромное бестолковое животное, не знающее, каким боком повернуться, лишь бы угодить. Мог и затоптать ненароком. Впрочем, хозяин попался тоже тот еще дурак.

Эхо жалобно взвизгнуло подвернувшимся под ногу щебнем. Похоже, пришло время засветить фонарь: интуиция помахала белым флажком и кубарем скатилась под солнечное сплетение.

Что может столь уютно шуршать впереди? Не то взмахи крыльев, не то шлепки лап. Крысы? Совы? Летучие мыши? Нетопыри? Эшби?

Алекс присел на корточки и принялся возиться с фитилем. Брать в подземелье электрические фонари было бесполезно – батарейки садились с невероятной скоростью. Он чиркнул спичкой. Обычная керосиновая лампа была куда надежней, хотя ползать с ней по узким лазам так и не стало его любимым занятием.

Свет разлился под руками, размазывая по камням бурые тени. Коридор оказался шире, чем в начале – не меньше пяти метров, а то и больше; зато потолок опустился почти на треть. Наклон пола тоже изменился, по прикидкам Алекса – градусов на тридцать, но через десять метров он должен был выровняться вновь. Если верить старым чертежам. Тщательно проинспектировав ближайшее пространство, Райн не обнаружил признаков обитания других форм жизни, немного успокоился и двинулся дальше. Ненароком цепляемые камешки раздраженно улепетывали вниз.

Поиски вряд ли завершатся в один день, даже если он на верном пути. Еще предстоит расшифровать львиную долю чертежей из архивов Чесбери. В этих старых книжных звалах обнаружилось много интересного. От них веяло жизнью – затопленными катакомбами и средневековыми приютами для умалишенных; предки не щадили чернил, обсасывая родовые легенды и собственные мытарства. Когда-то в юности Алекс читал подобную чепуху, этого оказалось достаточно, чтобы выработать у него стойкий иммунитет к мистицизму. Впоследствии Рональд научил его отделять философию от маразма и чудеса от психозов. Это, конечно, сильно помогло ему пару месяцев назад. Даже сейчас, покопавшись в семейных хрониках, он бы с радостью отправил их в мусорное ведро, если бы не одна деталь – упоминание об «узорной лестнице, ведущей на дно Колодца». Эту лестницу он видел собственными глазами.

Колодец, «дарующий право обрести многие миры». Так, по крайней мере, о нем писали – но место не было отмечено ни на одной карте, ни на одном рабочем чертеже. Его поочередно пыталась найти вся череда наследников, да и не только они. И кто-то, видимо, добивался успеха,