выспаться, Джулия, – укоризненно пробормотал он. – Когда мистер Райн очнется... – Врач внезапно потерял мысль и задумчиво похлопал себя по нагрудному карману. – Должен признаться, он необыкновенный человек. Впервые вижу, чтобы так прытко скакали со свежими переломами нижних конечностей. Но будьте готовы, ему всё равно потребуется помощь. Поэтому если вы немедленно не отправитесь спать, мне придется и вас госпитализировать.
– По крайней мере, это не займет много времени, – героически пошутила Джулия. – Вам тоже нужен отдых, док.
– Хорошо бы. – Он закивал, механически разглаживая складки на измятом халате. – Пожалуй, для начала я что-нибудь съем. Не помню, когда это было в последний раз – уж точно не сегодня.
Тяжело поднявшись, он заковылял по коридору, напоминая большого, раненого муми-тролля. Но на полпути обернулся и вежливо предложил ей умирающим голосом: – Не хотите составить компанию? На углу есть хорошее кафе – гораздо лучше, чем больничный буфет.
– Нет, спасибо. Я пока посижу здесь.
– Тогда я попрошу для вас что-нибудь. Хотите?
– Нет, доктор, не беспокойтесь. Если я начну думать о еде, то окажусь в реанимации.
Он хрюкнул, понимающе кивнул и отправился восвояси. Джулия обхватила себя руками и тихонько заскулила.
Через полчаса из палаты Алекса выглянула знакомая медсестра.
– Доктор просил позвать вас – мистер Райн просыпается. Надеюсь, в вашем присутствии он... быстрее сориентируется. Он всё еще под действием лекарств, поэтому держитесь спокойно, даже если он поведет себя необычно. – Девушка посторонилась, пропуская ее внутрь. – Я уже вызвала ординатора, всё будет хорошо.
«Я больше удивлюсь, если Алекс поведет себя обычно», – испуганно подумала Джулия.
Они вошли, и она на миг остановилась. Медсестра, догадавшись, в чём дело, тактично отошла в дальний угол и занялась журналом и бинтами, сложенными на низком столике вперемешку с пустыми ампулами. Джулия благодарно кивнула ее спине. Подойдя к кровати Алекса, тихо присела рядом. Ее взгляд жадно обшарил его исхудалое лицо, всё еще полусонное и пепельное. Она не могла поверить, что всего несколько недель назад они были совершенно свободны. И вот сегодня она сидит в этой комнатке, в глубине провинциальной английской больницы, снаружи зима, а вокруг разворачивается сказка: с разбойниками, замками и бесконечной бессонницей. Интересно, помнит ли он ее имя?
Алекс пошевелился. Медленно повернул голову. Белые пряди осыпались на глаза, вызывая смутное беспокойство. Транквилизаторы по-прежнему держали тело, превращая мысли в неживое месиво. Острая боль трепыхнулась в легких, но вильнув золотым хвостом, уплыла в темноту. Он вздохнул от одиночества.
– Алекс? – Голос Джулии. Звуки ранили слух, и он замер, всё еще смутно надеясь, что его оставят в покое. – Это я.
Внезапно он вспомнил, кто она, и неясная улыбка появилась на его лице; подержалась секунду и потухла.
Ей показалось, что он что-то шепчет. Она склонилась – так низко, что почти коснулась губами его виска. Он действительно говорил, не открывая глаз и не глядя на нее.
– Джулия... нилось...
– Я здесь, всё хорошо.
– Скажи. Ко мне... при... приходили? – Он замолчал ненадолго. – Это было... на самом деле?
Она не поняла, от чего на нее накатило такое отчаянье. От того, что ему всё еще больно? От того, что в его голосе нет страха? Или потому, что, услышав этот голос, она поверила, что «никто ни на кого не нападал»?
* * *
Среди вороха разбросанных конвертов змеились светлые пряди. Они вспыхивали при высоких свечах, вычерчивая на полу сложный узор. В открытое окно впивался утренний холод; снаружи было сумрачно, почти темно. Ветер ненароком дышал на опрокинутое на ковер обнаженное тело. Старые часы отбили восемь, и с последним ударом ожила женская фигура.
Женщина подняла лицо, ее губы лихорадочно алели. Глаза были закрыты, веки дрожали, словно от боли.
