но это уже как бы побочный эффект. Чужаки не были жестоки или кровожадны, просто не замечали убийства, лишь стремясь получить желаемое. Не то чтобы они не стеснялись в средствах при достижении цели, но, не зная смерти, не думали о жестокости.

– А что представляют собой эти корабли в подпространстве? – спросил Гинзл. – Как могут они постоянно находиться там и вместе с тем оставаться в одном врёмени? И как вы держите связь с ними? И почему ваши… э-э-э… обычные истребители не перемещаются через подпространство?

Гинзл с интересом смотрел на Наблюдателя, ожидая ответа, но тот молчал.

– Профессор, – нехотя произнес Ворвуд, – вы забросали его вопросами, он просто не знает, на что отвечать. Выберите что-нибудь одно.

Сделав эту поправку, словно режиссер, дающий указание актерам, Ворвуд снова замолчал, лишь со стороны наблюдая за разговором профессора с пришельцем.

– А… да, – выйдя из эйфории научного азарта, произнес Гинзл, потом подумал немного и спросил: – Насколько у вас развита наука?

– Я понимаю, о чем вы спрашиваете, но не знаю, как ответить, – проговорил Наблюдатель.

– У вас вообще есть наука? Вы проводите научные исследования?

– Нет, – ответил Наблюдатель.

– Я так и понял, – грустно улыбнулся Гинзл.

– Что вы поняли? – встрепенулся Ворвуд. – А я ничего не понял.

– С самого начала было странно то, как пришельцы объясняют свои возрождения, – обернулся к нему Гинзл. – На таком уровне цивилизации они уже должны понимать себя. А оказывается… В общем, при их форме жизни они могут не знать, как именно создаются те или иные вещи, – просто делают их, потому что имеют такую возможность, но толком не знают как, – он вздохнул. – Выходит, мне не удастся получить от них каких-либо полезных научных сведений – они просто ничего не знают об этом.

– Угу, – кивнул Ворвуд. – А откуда они вообще взяли свои корабли? Не родились же они сразу такими.

– Хм… – понимая его мысль, произнес Гинзл.

Действительно, жизнь возникает в виде живых форм – животных или растений, – пусть даже таких необычных, как эти пришельцы. Но в процессе своей эволюции они не могли появиться в виде космических кораблей. Откуда они взяли все это? Гинзл переадресовал вопрос Наблюдателю, и тот ответил:

– Мы помним, что когда-то давно к нам на планету прилетел Некто. Мы… осмыслили его и получили для себя такую форму существования.

– Осмыслили? – переспросил Ворвуд. – Как это?

– Мы поняли, какой он, и смогли стать такими, как он.

– Так же вы «осмыслили» и Чарли? – печально проговорил Ворвуд, глядя на фигуру пришельца в виде того, кто когда-то был человеком.

– Да, – ответил Наблюдатель.

– Значит, все ваши сородичи способны… э-э-э… принять такую форму? – спросил Гинзл.

Если все сообщество подобных особей смогло подняться в космос, вырваться в просторы Вселенной, это стало бы серьезной угрозой всему живому, всем цивилизациям, которые, возможно, есть где-то.

– Нет, только я, – ответил Наблюдатель.

– Тогда почему вы говорите «мы»?

– Я один, – повторил пришелец уже сказанную когда-то фразу, – но меня много.

– Понятно.

– Это полезная информация для военного флота, – чуть усмехнулся Ворвуд. – Если он только один, значит, больше таких гостей не будет. Нужно лишь уничтожить этого, и мирная Галактика может спать спокойно, а военным необязательно сообщать своему начальству о том, что произошло здесь. Правда, пока Гинзл спокойно выслушал, но не придал этим словам большого значения – это была не его область, обычно он не заботился о таких вещах.

– Ну хорошо, – обращаясь к пришельцу, продолжал профессор, – вы смогли подняться в космос, а что дальше? Как вы пришли к нам? Случайно, – ответил Наблюдатель. – Вы – одни из тех, кого Великое Ничто поставило на нашем пути.

– Одни из тех?

– Великое Ничто? – одновременно воскликнули Ворвуд и Гинзл, перебивая друг друга. Но потом Ворвуд сделал приглашающий жест, словно пропуская профессора вперед, – пожалуй, Гинзл имел приоритет в этой беседе.

– Вы уже не первый раз говорите об этом Великом Ничто, – сказал профессор, – что же это такое?

– Великое Ничто – это все, – ответил пришелец. – Оно создало мир, оно создало нас. Мы дети Великого Ничто. И мы сами – Великое Ничто.

– Профессор, – все же вмешался Ворвуд, – это просто их средневековые поверья. По-моему, интереснее выяснить смысл его заявления, что мы – одни из тех, кого они встретили.

Гинзл кивнул, соглашаясь, а затем обратился к Наблюдателю:

– Значит, мы не первые, на кого вы напали?

– Да.