— Гляди, цыпленок! Быки!
В коридоре за стеклянной стенкой в своем двубортном розоватом в полоску костюме стоял Барни Скотт, глава группы специальных агентов ФБР. Стоял, сунув руки в карманы брюк и посверкивая глазами.
Манкузо и Росс сошли с площадки.
— Привет, шеф,— бросил Росс, вытирая полотенцем пот на шее.
— У тебя же перерыв в двенадцать, Росс?
— Он решил пораньше прерваться, чтоб перекусить,— заметил Манкузо.
Скотт презрительно осклабился:
— У тебя, Джо, ланч, по-моему, длится с 79-го года. Шел бы ты скорей на пенсию, чтобы Бюро могло спокойно работать.
— Мне до пятидесяти пяти всего три месяца, Скотти. Потом я и сам уйду — и войду в историю. А ты можешь идти — ко всем матерям!
Манкузо отвернулся. Скотт ткнул указательным пальцем ему в плечо:
— Будь моя воля, лишил бы я тебя пенсии за несоблюдение субординации!
Оба в упор посмотрели друг на друга: тридцать лет, как они вечно спорили — и уступать никто не собирался.
— Я ничего не слышал! — сказал Росс.
Скотт напустился на него:
— А ты, Росс, держал бы язык за зубами. Тебе-то до пенсии еще не один год пилить. И пока что пинать тебя под зад коленкой будет не кто-нибудь, а я!
Манкузо тихо выругался по-итальянски и, сделав похабный жест рукой, рассмеялся.— Ладно,— сказал он Россу.— Пошли.
Они направились к раздевалке.
— Обойдетесь без душа! — крикнул.им вдогонку Скотт.— Вас обоих хотят видеть на шестом этаже.
Манкузо фыркнул.
— Хотят? Может, пошлют в отпуск в Акапулько[11]? — И он подтолкнул Росса локтем, на что тот ответил таким же образом.
Оба рассмеялись.
— Это связано с убийством Мартинеса,— прибавил Скотт.
Манкузо и Росс, переглянувшись, замерли.
— И не вешайте… сами знаете что! — Скотт тоже сделал похабный жест рукой, в итальянском духе.
10.10
— Безобразие! Прямо шуты гороховые! — фыркнул Генри О'Брайен. Росс стоял посреди комнаты со своей голубой спортивной сумкой, Манкузо — с полотенцем, оба потные и смущенные: как-никак, а эта длинная, отделанная дубовыми панелями комната была кабинетом директора ФБР и невысокий седой человек, сидевший в дальнем углу, был их шефом.
— Манкузо, я назначаю вас старшим группы по расследованию убийства Мартинеса. Вам в помощь выделяется Росс,— изрек О'Брайен.
В комнате повисло тягостное молчание.
— Н-да,— шаркая ногами, проговорил наконец Манкузо.— Мне ведь через три месяца на пенсию, босс.— Он называл О'Брайена боссом, чтобы по ошибке не назвать Моргунчиком,— такое прозвище на него навесили сразу же после его прихода в Бюро в 1957 году.
— Знаю,— ответил О'Брайен.— Когда наступит время вашего ухода, мы назначим старшим другого. Если дело еще не закроют.
— Если?
О'Брайен, однако, сделал вид, что не слышит вопроса.
— Ваша задача — держать обстоятельства этого дела, и в особенности имя убийцы, в тайне. По соображениям национальной безопасности.
Манкузо почесал большим пальцем лопатку:
— Тогда как же мы…
— Старайтесь сделать все возможное,— прервал его О'Брайен.— Вот и все.
Манкузо и Росс стояли теперь молча.
— Я же сказал: 'Вот и все'.
— Хорошо, сэр!
Они вышли и закрыли за собою дверь.
Росс, шагая следом за Манкузо, едва мог скрыть возбуждение. Как только они остались в холле вдвоем, он сжал его руку:
— Боже! Дело Мартинеса!
— Чему ты радуешься? Тут все расписано наперед!
— Как это?
Манкузо только махнул рукой и вышел, не прибавив ни слова.
10.10
Толстенький, полный энергии Кристофер Ван Аллен, пятясь, втиснулся в дверь больничной палаты Терри. Когда он повернулся, Салли увидела, что руки его заняты целой кипой газет.
Она попросила у заведующего отделением его деловой блокнот для записи всех телеграмм, цветов и корзин с фруктами, которые начали прибывать часов с девяти. Через час комната была вся в розах, хризантемах, ананасах и шоколадных конфетах. Терри полулежал в кровати, потягивая через соломинку апельсиновый сок: он был еще слаб, но с каждой минутой чувствовал себя все лучше.
Крис был в восторге.
— Значит, так. Три специальных телевыпуска новостей! Все газеты!
Он плюхнул всю кипу на кровать к ногам Терри и взахлеб продолжал перечислять:
— Нью-Йорк, Чикаго, Л.А.[12], Детройт… Да, я говорил, что сама Барбара Уолтере просила об интервью?…— Крис раскинул веером принесенную им кипу газет в изножье кровати, вытащил из нагрудного кармана носовой платок и утер одутловатое лоснящееся лицо.— Господи! Ваше имя, Терри, на устах у всех!
Еле живая от усталости, Салли взяла номер 'Детройт фри пресс' и механически пробежала глазами заголовок и фотографии Терри и Мартинеса. Терри с полнейшим безразличием уставился в пространство.
Похоже было, Крис вот-вот лопнет от распиравшей его радости.
— Господи, вы что, улыбнуться не можете?!
— И забыть, что Октавио Мартинес жил, а теперь его нет?
Устыженный, Крис так и остался стоять, с открытым ртом.
Зазвонил телефон, Салли сняла трубку.
— Да? — Ее лицо неожиданно вытянулось. Она прикрыла трубку ладонью.— Это президент!
Она передала телефон Терри и, поднявшись, отошла от кровати.
Терри прокашлялся, затем взял трубку.
— Да, мистер президент? — Он подождал, выслушивая собеседника.— Значительно лучше, благодарю вас. Да. Да, сэр. Как только смогу.
Он протянул трубку Салли и откинулся на подушку, уставясь в потолок. Салли и Крис стояли молча.
Но Крис вскоре не выдержал и стал тихо поскуливать:
— Терри, ну расскажите же нам.
Но Терри даже не посмотрел в их сторону. Голос его звучал механически:
— Он сказал, что должен поговорить со мной, как только я поправлюсь.
