войны. И в отношении ракет. И насчет бедных. И даже насчет ниггеров.— Именно так Линдон подытожил свои достижения: космическая программа, построение Великого общества, предоставление гражданских прав черным.— Но вот что я тебе скажу, Сэм,— заключил он.— Знаешь, каким меня запомнят? Этим сукиным сыном, который проиграл войну. И который поднимал за уши своего пса…
И вот сейчас Сэм Бейкер еще раз понял, насколько прав был Линдон Джонсон. Изображения президента с его любимой несчастной гончей, которую он поднял за уши, и карикатура, где Вьетнам красовался в виде рубца на его желчном пузыре, навсегда остались в памяти людей. И так же в их памяти останутся дурацкие фото Дэна Истмена, где он замахивается кулаком на президента…
Но почему все-таки эти зрительные образы обладают над нами такой властью? Вот еще: генерал Макартур на Филиппинах пробирается к берегу по мелководью; вот Никсон тычет Хрущева в грудь; вот Рокфеллер грозит пальцем прессе… Публика, так уж оно происходит, считает, что фото эти выражают самую суть запечатленных на них людей. И вот теперь некий Терри Фэллон, стоящий на трибуне над большой государственной печатью США,— окровавленный, но не склонивший головы…
Сэм Бейкер, однако, не доверял этим зрительным образам. Он знал: и люди, и тем более образы могут лгать…
— Я склонен,— промолвил наконец президент,— подождать результатов опроса.
— А потом что?
— Потом я все обдумаю.
О'Доннелл поглядел на Бендера, затем на президента:
— Это твое окончательное слово?
— Да, Чарли, окончательное. На сегодняшний день. И тебе придется с этим считаться.
О'Доннелл встал и, одернув пиджак, вышел из комнаты.
8.15.
Крис остановил машину у барьера службы безопасности на подъезде к дому Терри.
— Я скоро вернусь,— пообещала Салли, открывая дверцу.
— Я-то подожду,— постучал по стеклу своих часов Крис.— А вот 'Истерн эйрлайнс'[84] навряд ли…
Предъявив удостоверение, Салли поспешила к дому.
— Он еще у себя наверху,— сообщила Катрин.— Мне предупредить, что…
— Не беспокойтесь,— ответила Салли и поспешила наверх.
Терри сидел в кровати, делая какие-то записи в своем блокноте. Перед ним на подносе стояли тарелки с завтраком.
— Уже собралась? — спросил Терри.— Готова ехать?
— Но это глупость — уезжать сегодня! — Салли закрыла за собой дверь, подошла к кровати.— Везти к Рамиресу этого придурка из ФБР — значит просто терять время…
Он приложил палец к губам, чтобы заставить ее замолчать. Она умолкла в недоумении. Терри показал ей свой желтый блокнот, где печатными буквами было выведено:
'Нас могут подслушивать'.
— Кто? — Салли огляделась вокруг.
Терри погрозил ей пальцем и снова приложил его ко рту.
— Я хочу, чтобы ты попросила сеньора Рамиреса оказать нашему ФБР всю возможную помощь. Передай от меня: мы не имеем права успокаиваться до тех пор, пока не будет найден убийца Октавио Мартинеса.
Она кивнула в ответ, но в голоее ее прозвучала явная растерянность:
— Хорошо, скажу. Но он наверняка не…
Терри откинул покрывало и встал, облаченный в серую шелковую пижаму.
— … захочет идти на такое сотрудничество,— докончила Салли.
Она с удивлением наблюдала, как Терри подошел к двери и запер ее, затем сделал ей знак, чтобы она продолжала говорить.
— После того, что случилось… у него есть веские причины не доверять…
Терри между тем взял ее за плечи и усадил на край кровати.
— … нашему правительству,— заключила Салли и, все еще удивляясь, обхватила его шею руками, в то время как в очертаниях ее шевелящихся губ угадывался немой вопрос.
— Но именно поэтому,— подхватил Терри,— столь важно, чтобы ты была там и…— Он задрал подол ее белой полотняной юбки.— И объяснила этому человеку: я не успокоюсь, пока наше правительство не найдет убийцу и не покарает его.
— Да, но…— (Терри пробежал рукой по ее бедрам, подергал за подвязки.) — Я не уверена, что он может сообщить нам что-то новое…
Она замотала головой, постаралась стряхнуть его руки, но он все настойчивей стягивал с нее трусики, пока Салли наконец, приподняв бедра, сама не помогла ему.
— Таким образом, просто необходимо, чтобы ты отправилась туда с этим агентом.— Говоря все это, Терри слюнявил кончики пальцев.— Рамирес поймет, что должен нам помогать!
Он с силой раздвинул ей колени и коснулся ее мокрыми пальцами. Салли показалось, будто ее тело пронзило электрическим током. Вторая рука между тем легла ей на грудь, властно толкнула ее вниз, и ей пришлось лечь на смятые простыни. Он подтянул к себе ее колени и рывком раздвинул ноги.
— Ты все поняла? — спросил он отчетливо.
— Да, да,— поспешно ответила Салли.— Но даже если Рамирес и согласится…
Терри расстегнул пижамные штаны и скинул их на пол.
— У него же все равно нет доступа к… ох… а-а…— Салли не смогла докончить фразы: Терри вошел в нее.
— Что ж, если Рамирес не захочет сотрудничать, тебе придется убедить его, что это необходимо!
Он все плотней прижимался к ней, частыми толчками продвигаясь глубже и глубже.
— И напомнить, что у нас общие цели, мы принадлежим к одному человеческому братству.
Она еще противилась, но он задрал ее колени, заставил обвить ногами свое тело. Теперь оба они бесшумно двигались в унисон.
— Договорились? Ты сделаешь это?
— Да, — выдохнула она.
— Позвони мне, дай знать, как идут дела.
— Обязательно.
— Хорошо. Очень хорошо.
Его тело напряглось, и Салли ощутила первые спазмы. Он притиснул ее губы своим ртом — мокрым, сосущим, искаженным. Она чуть не вскрикнула от боли, тогда он зажал ей рот рукой, прижимая ее голову к матрасу.
Когда его тело обмякло, Салли сквозь пальцы лежавшей на ее лице руки увидела его глаза, еще затуманенные страстью. Но вот он убрал руку и повторил, уже как ни в чем не бывало:
— Хорошо. Очень хорошо.
— Я люблю тебя. Я люблю тебя, Терри! — беззвучно прошептала Салли.
Он кивнул. И стал надевать пижаму.
— Желаю тебе счастливого пути,— произнес он.
Салли взяла из коробки на ночном столике несколько салфеток 'клинекса' и, скомкав, положила себе между ног. Потом быстро натянула трусики, разгладила юбку. Терри распахнул перед ней дверь:
— Значит, сразу позвонишь мне. Из Майами.
И только когда дверь у нее за спиной захлопнулась, она смогла наконец перевести дыхание.
8.30.
Склад находился недалеко от военно-воздушной базы Эндрюс, к юго-востоку от федерального округа[85]. Стоянка была почти пустой, и Манкузо, свернув с дороги, припарковался в одном из прямоугольников, помеченных: 'Для посетителей'. Войдя через служебный вход,
