20.40.

Когда в 19.45 Росс узнал, что Манкузо покажут по телевидению, он взглянул на свои наручные часы, потом на видеокассеты, на свои заметки и, наконец, на семь гильз, оставшихся после убийства. Он удивился самому себе, тому, что он почувствовал.

Росс понимал, что, если тут же приведет себя в порядок, ему хватит времени спуститься к Герти и занять в барс хорошее местечко перед экраном телевизора прежде, чем начнется пресс-конференция с президентом. Вот это будет шоу. Прежде всего президент объявит, что ФБР нашло убийцу Мартинеса. Кое у кого челюсть отвиснет. Но когда президент представит завсегдатая бара 'У Герти' Джо Манкузо как того самого малого, который сделал это, всем захочется выпить на дармовщинку. Это с лихвой окупит плату за вход.

Насмешка судьбы. Но время шло, и Росс с изумлением обнаружил, что ему вовсе не хочется прерывать свою работу, чтобы отправиться к Герти. Ему, в общем-то, все равно, что за вздор будет нести президент про Петерсена, или про Бюро, или про Манкузо. Если Джо это все равно, то и ему тоже. Росс переключил свой телевизор с видео на пятый канал и стал смотреть пресс-конференцию. А уж когда на всеобщее обозрение встал Манкузо и стоял пучеглазый, все время моргая, словно вышел не на той станции, вот тут Росс почувствовал глубокую к нему нежность.

В 20.45 он продолжал смотреть, как Том Брокау выдает блиц-анализ, когда открылась дверь и возникло лицо их секретарши Джин.

— Эй, а партнер-то, оказывается, герой.

Росс рассмеялся.

— Ага. Может, в его честь назовут сэндвич.

— Вы ждете кого-нибудь? — спросила Джин.

— Нет.

— Ну так она здесь…

Джин открыла дверь пошире, и позади нее Росс увидел в приемной Салли. На ней была огромная панама и темные очки.

— О! Привет,— радостно сказал он. А когда она вошла в его кабинет и дверь закрылась, добавил:— Господи, до чего я рад видеть вас.

— Я не помешала?

— Вы шутите? — Он вышел из-за стола, взял ее за руки, которые она ему протянула.— Видели Манкузо? Смотрели пресс-конференцию?

— Да. Вы, должно быть, рады.

— Ведь я же вам говорил, мы поймаем убийцу. Мы его достали. Запарка кончилась.

— А вы не думаете, что… возьмутся и за другое?

— Зачем? Дело Мартинеса закрыто, остальное имеет уже второстепенное значение.— Ему вовсе не хотелось говорить о делах.— Вы великолепно выглядите,— сказал он.

— Вы мне льстите. Я чувствую себя так, словно не спала две недели кряду.

— Да выкиньте это дело из головы.

— Согласна,— сказала она и остановилась, глядя на него.

— Могу я что-нибудь для вас сделать?

— О, не знаю…— она замялась.

— Что именно?

— Я уезжаю на партийный съезд послезавтра. Как насчет пообедать сегодня вечером?

На это он не мог надеяться: стоял обалдевший, пока она не встала на цыпочки и не поцеловала его в губы. Он изумился и схватил ее за плечи, чтобы не упасть самому. Но нельзя было не почувствовать токи, исходящие от ее губ. Изнутри ее губы были мягкими, горячими, влажными. Он обнимал ее за плечи, ощутил теплоту грудей сквозь ткань своей рубашки, а ее бедра толкали его. И горячая волна исходящего от нее сладостного аромата захлестнула его.

Зазвонил телефон, но он не обратил внимания. Его правая рука скользнула ей за спину и заставила ее прижаться к нему бедрами. А левая обняла за шею, прошла под мягкой копной ее волос и прижала ее губы к его.

Дверь открылась. То была Джин. Они отпрянули друг от друга.

— Что? Что там такое? — пробормотал он.

Взгляд Джин метнулся с одного из них на другого.

— Это Манкузо. Он хочет поговорить с вами.

Росс попытался восстановить дыхание, делая все возможное, чтобы согнать краску стыда.

— Скажите ему… что меня нет. Скажите ему, я пошел домой.

Бросив взгляд на спину Салли, Джин покачала головой и толкнула дверь. Дверь захлопнулась.

Салли стояла, стиснув руки на груди. Когда дверь закрылась, она откинула голову и расхохоталась.

— Что в этом смешного, черт побери? — спросил Росс.

Она встряхнула головой и поглядела на него нежно и доверчиво.

— Не нужно было мне приходить сюда. Ведь знала, что доставлю обоим неприятности.

— Тогда почему вы пришли? — он упер руки в боки.

— Я должна была,— сказала она и больше не смеялась.

Она продолжала стоять все так же тихо, глядя на него. И в ее голубых глазах он видел желание — зеркальное отражение его собственного.

— Я только уберу за собой,— сказал он.

Пока он быстро-быстро складывал свои бумаги, засовывал видеокассеты обратно в коробки, она стояла в сторонке, разглядывая себя в малюсенькое зеркальце пудреницы, поправляя косметику. Затем подошла к нему сзади, положила руку ему на спину, а когда он наклонился над столом, переместила ее на бедра, залезла снизу ему под рубашку и дошла оттуда до плеч. Ее пальцы так впились в его кожу, что он ощутил острия ее ногтей. Это заставило его выпрямиться и отпрянуть назад.

— Что это такое? — спросила она, кивнув на семь гильз на куске картона.

— Гильзы. Их нашли после убийства Мартинеса.

— Бог ты мой, что за отвратное зрелище,— она невольно содрогнулась.

Тут и вторая ее рука скользнула ему под рубашку, на сей раз спереди, кончики ее пальцев легко добежали до его груди, и наконец ее руки сомкнулись на нем, притягивая его к себе. Он с трудом дышал от волнения.

— А почему одна из гильз черная?

— Не знаю.— Он смел все семь гильз в пластиковую сумку и застегнул молнию.

— Это важно? — Она почувствовала, как пот выступил у него на спине.

— Да,— ответил он и пожал плечами.— Я думаю, что важно. А почему черная? Именно это и предстоит выяснить.— Он открыл ящик письменного стола и бросил в него сумку. Тут она его отпустила, чтоб он мог заправить рубашку, собрать кучу папок и сложить их в кейс.

— Твой партнер — Манкузо? — Она так произнесла это имя, словно сам его привкус был ей отвратителен.— А что он думает обо всем этом?

— Он? Да он ни о чем не думает. Ему три месяца осталось до пенсии. Он только жаждет, чтоб они прошли побыстрее.