— Все роты гарнизонами по населенным пунктам в Иране стоят, — терпеливо, не повышая голоса ответил Артамонов. — Там ведь тоже смотреть в оба надо, хоть немецкой агентуре и прищемили хвост. Так что особенно на подкрепление не рассчитывай.

Полковник подошел к карте европейской части Союза и указал на то место, где красным шнуром пролегла линия фронта, подходившая к Волге, широким языком вдававшаяся в Кавказский перешеек, подбираясь к Баку.

— Вот гляди, — сказал Артамонов, — Несмотря на то что наши части в Иране, немцы не оставляют надежды захватить Апшеронский полуостров и протянуть этот красный шнур через твой Дауган до самой Британской Индии.

— На Кавказе больно далеко зашли, — сказал Яков.

— Потому-то и у нас их агентура активизировалась, что фронт подходит к Закавказью. Но Кавказ может обернуться для них самой настоящей ловушкой. Наши как только отгонят немцев от Сталинграда, тут же перережут кавказскую горловину. В этот мешок между Каспием и Черным морем, считай, половина гитлеровского вермахта войдет.

— С танками и самолетами, — добавил Яков.

— Верно, с танками и самолетами, — подтвердил Артамонов. — Сила, конечно, огромная. А коммуникации — на тысячи километров. На таких расстояниях никакой «воздушный мост» не спасет... Ну ладно, мы о большой стратегии толкуем, давай ближе к своей, местной...

Раздался телефонный звонок.

— Товарищ полковник, — послышался в трубке напряженный голос, — докладывает капитан Ястребилов. Оба нарушителя вышли к Абзалу. Тот спрятал их в гавахах под наблюдением наших нарядов. Старшина Галиев встречался с пастухом, доложил, что нарушители — в прикордонье фигуры известные.

— Кто такие?

— Яздан Шасов, Клычдурды Ниязбеков...

Услышав эти имена, Кайманов, переглянувшись с Амангельды, невольно присвистнул.

— Старые знакомые? — спросил Артамонов.

— В клычханской банде по меньшей мере полковники, если сам Клычхан генерал, — ответил Яков.

— Кровавые собаки, — только и сказал Амангельды.

— Забрасывает офицерский корпус? — раздумывая вслух, сказал Артамонов. — Накапливает силы? Или отвлекающий маневр?

— Для маневра что-то цена больно крупная, — заметил Кайманов. — Рассуждайте как хотите, а основная транспортная магистраль — Дауганское шоссе — проходит не через Аргван-Тепе, а через Дауган. У Самохина от границы до железной дороги еще дойти надо.

— Да ведь в районе Аргван-Тепе глубина горного района всего ничего: сразу степь, потом пустыня. Для них главное прорваться, а там скачи хоть на Дауган, хоть в Кизыл-Арват. Тем более в Кизыл-Арвате транспортный узел, перевалка с железной на шоссейную дорогу, да и к фронту ближе.

— Какие будут распоряжения, товарищ полковник? — послышался в трубке голос Ястребилова.

— Блокируйте гавахи, с нарушителей глаз не спускайте. Пока их не трогайте, пусть сидят: по этому же адресу могут еще прийти. Будьте готовы задержать в любую минуту... Для всей комендатуры готовность номер один: может быть любая провокация на границе. Предупреди Рыжакова, начинаем операцию в песках.

— Понял вас, товарищ полковник, — ответил Ястребилов.

— Действуй, капитан.

— Все-таки, — взглянув на Якова, сказал Артамонов, — придется, наверное, отбирать у Самохина с Аргван-Тепе последний резерв, добавлять на Дауган... Если бы Рыжаков не уходил с отрядом в пески, а то ведь берет с собой почти всю резервную заставу. Тебе, Яков Григорьевич, придется, наверное, задержаться с твоей группой на сутки-двое: пусть, пока вам ехать в Карагач, Рыжаков поглубже в Каракумы со своим конным отрядом войдет. Вода и продфураж у него на верблюдах — не очень-то разбежишься...

Наутро план действия группы Кайманова, в которую вошли Барат, Лаллыкхан и Амапгельды, был утвержден сначала полковником Артамоновым, а затем и генералом Емельяновым.

Кайманов и Амангельды, наскоро позавтракав, отправились на Дауган.

Добираться предстояло на попутных машинах, и Кайманов, договорившись с Амангельды встретиться у «Охотсоюза» на текинском базаре, решил выкроить хотя бы несколько минут, чтобы повидать Светлану.

Еще не известно, чем кончится поиск в районе аула Карагач. Ни одному человеку не имел он права говорить, какая им с Амангельды, Лаллыкханом и Баратом предстоит командировка, даже о том, что он вообще куда-то должен ехать. Но он не мог отправиться в путь, не повидав Светлану.

Запыхавшись, Яков примчался к парку имени Махтума-Кули, где в глубине раскинулся госпиталь. С трудом убедил охрану, что ему срочно нужно по важному делу видеть врача, мысленно поблагодарив пограничную форму, столько раз выручавшую его.

Перепрыгивая через ступеньки крыльца административного корпуса, вбежал в помещение, остановился перед дверью кабинета Светланы.

Заставив себя успокоиться, осторожно постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь, разочарованно остановился у порога: за столом сидела и что-то писала пожилая усталая женщина в белом халате и белой косынке. Услышав, что отворилась дверь, недовольно подняла голову.

— Могу я видеть Светлану Николаевну? — спросил Яков.

— Она уехала со стройматериалами на Дауган. А вы по какому делу?

— По этому же... Насчет стройматериалов. Значит, разминулись

— Бывает... А ваш капитан, тоже пограничник, не разминулся... Красивый такой... Пригласил ее на праздник...

Эта новость неприятно поразила Якова. Не иначе, Ястребилов и здесь успел. Пока он, Кайманов, встречался на КПП с Амангельды, а потом был на приеме у генерала, Ястребилов и праздник организовал, и Светлану пригласил. Яков даже не стал спрашивать, где Светлана достала стройматериалы.

С самыми мрачными мыслями, разжигая в себе ревность и жажду мести Ястребилову, а заодно и Павловскому, Кайманов сбежал со ступенек крыльца. Скорей на Дауган, на этот затеянный Ястребиловым праздник!..

Остановив первую попавшуюся машину, вскочил в кабину, приказал водителю, не посмевшему возражать, ехать на текинский базар.

Амангельды был уже в «Охотсоюзе».

Ничего ему не объясняя, мрачный и сосредоточенный Кайманов вскоре нашел полуторку, отправляющуюся на Дауган, поднялся в кузов вместе со следопытом, и они помчались по извилистому шоссе, глотая дорожную пыль.

То ли встречный ветер, то ли присутствие Амангельды, который удивленно посматривал на него, немного охладило ревность Якова, и он, уже несколько успокоившись, принялся ругать себя, явно неодобрительно думая о собственном поведении в госпитале.

«Подумают еще — псих. Светлане скажут: «Был какой-то сумасшедший старший лейтенант». Светлана-то поехала не к Ястребилову в гости, а строить филиал госпиталя, — убеждал он себя. — У нее тоже единственный случай ради праздника побывать в Дауганской комендатуре, навестить те святые места, где прошла молодость, где вместе с мужем — старшим лейтенантом Федором Карачуном — делила тяготы пограничной жизни, где и по сей день осталось столько друзей».

Но как ни убеждал себя Яков, что Светлана поехала на Дауган потому, что получила стройматериалы для госпиталя, его больно задевало, что ехала она из Ашхабада с ненавистным Ястребиловым.

Машина остановилась перед шлагбаумом комендатуры. У шлагбаума топтался с винтовкой на ремне сержант Изосимов, один из самых исполнительных и надежных «стариков». Яков обратил внимание, что взгляд у Изосимова какой-то и хитроватый, и одновременно смущенный, как будто Изосимов в чем-то сделал нарушение или погрешил против совести. При виде старшего лейтенанта Кайманова он заметно приободрился, лихо отрапортовал, что за время его пребывания на посту никаких происшествий не