После института, когда однокурсников устраивали в высокие международные отношения или приличные СМИ, родители решили устроить Пупсика замуж. И устроили. Они познакомили Пупсика с богатым разведённым приятелем, чуть не их одногодкой (ну уж точно по возрасту более подходящим им, нежели ей). Мужчиной всяческих достоинств, большой души и немалых банковских счетов. Ему, по правде сказать, давно нравилась пухлая Пупсик, с персиковой пушинкой на нежной молодой коже, совершенно не гламурная, не злая, не костистая, как его первая жена, откусившая при разводе весомый кусок от пирога его состоятельности. Весомый, но не фатальный. Ему хотелось тихой и милой пристани, а не постоянного ожидания безумств. Ему хотелось... В общем, ему хотелось Пупсика, а всё остальное – так – якобы разумные аргументы. Чтобы, типа, было о чём поговорить. Не может же он позволить себе выглядеть влюблённым, как малолетка! Но женщина-мама Пупсика была очень хорошо знакома со всеми отличительными признаками влюблённого мужчины. В этом деле она была просто гений и дока. Потому, лишь уловив витающее в воздухе гостиной томление стареющего, но ещё крепкого жеребца-приятеля при виде её уже вполне сформированного жеребёнка, тут же попросила друга семьи сопроводить Пупсика на премьеру, куда они с дочерью собирались вместе, но внезапные дела-дела-дела...

Пупсику было спокойно и приятно с Алексеем Михайловичем. Куда спокойнее, чем с ровесниками. И потому пару театральных премьер, дорогих ресторанов, корзин цветов и приличествующих подарков спустя он по-отечески ласково лишил её девственности. В связи с чем и в благодарность за проявленные нежность и терпение был переименован Пупсиком в Алёшу. Сразу же вслед за этим последовало предложение руки и сердца. А следом – морское путешествие, после которого они нешумно, но очень аристократически недёшево поженились.

Пупсику с ним было надёжно и благостно. Ему с ней было уютно и хорошо. И ещё он её любил. И она его. Потому что при нём наконец можно было спокойно возлежать в мягких подушках и читать, читать, читать, закусывая максимы и сентенции трюфелями, а детективы – конфетами и печеньем. Пупсик наконец- то обрела семью, о которой с детства мечтала: она, родная няня и муж, скорее напоминающий доброго отца. Для полного и окончательного счастья не хватало только ребёнка, чтобы стать ему родной матерью.

И Пупсик принялась изо всех сил жить половой жизнью со своим ласковым мужем.

С наскока не удалось. И немного поплакав над отрицательным тестом, купленным и использованным, несмотря на вовремя пришедшие «критические дни» (а вдруг?! такое тоже бывает!), Пупсик почти не расстроилась.

Через полгода она знала о фертильности всё. Например, то, что половые клетки начинают вырабатываться ещё до рождения. И что когда она, Пупсик, лежала у тогда ещё совсем незнакомой женщины-мамы в животе, то каждая её, Пупсика, незрелая яйцеклетка, окружённая собственными гормонпродуцирующими (гранулёзными) клетками, формировала первичный (премордиальный) фолликул. Что после того как она, Пупсик, была зачата совсем незнакомой женщиной-мамой и уж и вовсе не известным ей тогда папой Володей, её, Пупсика, крошечные яичники уже к трём неделям внутриутробного возраста имели около ста тысяч первичных фолликулов. А к шести месяцам внутримаминого проживания их было уже около семи миллионов. Ко времени её, Пупсика, рождения выработались все – ВСЕ! – фолликулы, которые будут на протяжении всего детородного периода Пупсика, начиная с полового созревания и до самой-самой менопаузы, каждый месяц выпускать готовую к оплодотворению яйцеклетку из организма Пупсика во время менструального цикла. Пупсик знала, что к половой зрелости из каждого полумиллиона первичных фолликулов остаётся всего лишь около тридцати-сорока тысяч, а остальные погибают или же подвергаются обратному развитию. В среднем из оставшихся полностью созревают всего лишь около пятисот! Надо спешить! Фолликулы конечны! Ох-ох-ох! А если ещё разобраться с пресловутым менструальным циклом!..

Так-так... Один раз в месяц в течение репродуктивного периода организм Пупсика готовится к беременности. Каждый месяц созревает яйцеклетка в одном из яичников и выходит в фаллопиеву трубу. Овуляция! Пред овуляцией яичники Пупсика вырабатывают большое количество эстрогенов. Эти гормоны стимулируют внутренние стенки матки – эндометрий Пупсика, чтобы они стали плотнее для принятия яйцеклетки, если она, конечно же, будет оплодотворена Алексеем Михайловичем. То есть давно уже, разумеется, Алёшей. Так-так-так... Период роста эндометрия в Пупсике называется фазой пролиферации. «Пролиферация» – слово-то какое неблагозвучное! Нет! В деле изучения фертильности нет неблагозвучных слов, а одна сплошная музыка сфер... Постепенно увеличивающееся количество фолликулостимулирующих гормонов гипофиза Пупсика вызывает рост множественных фолликулов в яичниках Пупсика («Фуф! Слава богу, не в гипофизе!»). Через несколько дней один из фолликулов становится доминирующим, выходит на поверхность яичника и напоминает наполненный жидкостью пузырёк диаметром примерно двадцать миллиметров – и начинает вырабатывать этот самый эстроген. Внутри фолликула Пупсика находится яйцеклетка Пупсика. Бахромки фаллопиевых труб Пупсика после того, как совершается овуляция, передвигают яйцеклетку в фаллопиевую трубу, где она находится в ожидании оплодотворения. А если оплодотворения не происходит, то – а-а-а!!! – оплодотворения не происходит, яйцеклетка умирает и исторгается из тела Пупсика вместе с уплотнённым эндометрием во время менструации.

Яйцеклетки умирают и умирают! Овуляция минус и минус! Резерв истощается! Что же делать?!!

Пупсика охватила паника. Сколько же уже из этих теоретических пятисот зазря израсходовано?! Сколько ещё пропадёт впустую? С математикой у неё всегда было плохо, а склонность к чтению и романтизм развили ненужную тревожность. Пупсик решила, что у неё уже либо все фолликулы кончились, либо даже и не начинались, и с ней что-то не так. Пупсик понеслась в лучшую клинику репродуктивного здоровья на обследование. На всякий случай. Ну и потому что паника.

Понеслась втайне от мужа, потому что человеком Пупсик была очень хорошим и тактичным. Это раз. Вернее – два. Потому что «раз», на самом деле, принял характер практически параноидальный: Пупсику, несмотря на кристально чистый половой анамнез и мохнатые шортики во все детские, подростковые и юношеские холода, стали мерещиться неведомым образом подхваченные постыдные инфекции, подточившие её безвинное нутро. Как? Когда? Ведь нигде и ни с кем до Алёши! Равно как и после... Но мало ли? Вон в каждом глянцевом журнале что ни полоса – так реклама клиник этого всего и лекарств от этого всего! А может, Алёшенька ей изменяет? Да быть того не может, он так её любит! Да и почему мужчины изменяют? Потому что дома этого недополучают. А ему уже, пожалуй, и слишком. Он Пупсику, конечно, не отказывает, но она же замечает, что он не с таким уж и первозданным пылом её вожделеет, да и с самого начала не кидался на неё, как безумный. (К чести Алексея Михайловича надо отметить, что и вожделел он как надо, и долг исполнял супружеский виртуознейшим образом, но половое воспитание – а главное, опыт Пупсика! – были так ничтожно малы, что оценить по достоинству его, простите за тавтологию, разнообразные достоинства она попросту ещё не могла.) Зато по рассказу соучениц по специальной школе и однокурсниц по МГИМО помнила, как мужчины накидываются и овладевают. Так,