И сам он всё там же, на той же должности.

И закадровый главный врач всё так же умён, лёгок на подъём и, как любой хороший барин, отдаёт себе отчёт в том, что отличный управляющий – залог успеха имения. Фигура он, конечно же, не настолько фиктивная, как вам могло показаться из-за того, что в романе он отсутствовал. Нет, конечно же. В жизни он может и выбить, и надавить, и решить, и прооперировать. И к Петру Валентиновичу он, конечно же, заехал с бутылкой. Не забыл. А иначе не был бы тем, кем был – главным. Врачом.

И Любовь Петровна, и многие другие из среднего и младшего медперсонала всё так же трудятся на своих местах.

А Светлану Степановну перевели в физиологию, потому что Виталий Александрович закончил интернатуру, и Софья Константиновна лоббировала интересы этого толкового парня перед Пал Петровичем. Ох, как последний орал... Но согласился, разумеется.

Жена теперь у Виталия Александровича есть. Та самая интерн Анечка – Анна Владимировна, – просунувшая голову в дверь малой операционной на первой странице нашего повествования. (У женщины, которой Софья Константиновна выполняла амниоцентез в той малой операционной, всё в порядке. Она родила здорового малыша безо всяких хромосомных аномалий.)

В личной жизни у Светланы Степановны Шевченко всё наладилось. Серёга к ней не вернулся, потому что ему хорошо в своей семье – с Тиной и их ребёнком, но Светочка нашла себе ещё одного любителя Прекрасных Задниц и планомерно его порабощает. И у неё неплохо получается. Подумывает родить Саше братика или сестричку, чтобы он не рос эгоистом. Автор очень боится за будущую судьбу не рождённого ещё братика или сестрички, потому что с мальчика Саши всё станется. Редко можно сказать о ребёнке – «исчадие ада», но, поверьте автору на слово, – этот мальчик именно «тот случай».

Алла Абрамовна Куцинихер ушла на пенсию навсегда. Григорий Эдуардович Пригожий стал старшим ординатором. Алла Владимировна Степанова вышла замуж за толстый кошелёк, но зачем-то продолжает ходить на работу. Её мужу нравится, что его жена – врач. В подробности – какой – он не вдаётся. Аллочка надеется, что рано или поздно муж Коля всем уже нахвастается, что жена у него врач, и она сможет наконец не быть врачом, а попробовать свои силы фотокорреспондентом в каком-нибудь глянцевом журнале. А то и фоторедактором, чего только в нашем городе не бывает! Да и в вашем наверняка всякое случается...

Пупсик – звезда телесериалов, недавно снялась в «полном метре». У неё всё получилось. У её женщины-мамы получается всё и со всеми, – и с Вованами, и с репродуктологами, и со всеми-всеми-всеми, включая дочь и собаку дочери, – такой уж у неё талант. Дочь Пупсика воспитывает её наследственная родная няня. Муж Алексей тоже на положенном ему месте, потому как на склоне наших дней нежней мы любим, суеверней...

Лариса Александровна Орлова родила троих детей за два с половиной года. Выполнила план. Мальчик, девочка, мальчик. Олег успешно открыл свой собственный бизнес, и у них есть и квартиры, и машины, и они подумывают построить загородный дом. Кстати, на троих детей – две няньки, а Лариса умудрилась, выполнив и перевыполнив план продаж, не слететь с позиций топа российского филиала-подразделения солидной фирмы с более чем с вековой историей. Братья и сестра не забыты. Видимо, именно такие крепкие, как Орловы, понаехавшие крестьяне и строили когда-то все крупные города. И продолжают строить. Орлова и Заруцкая подружились и частенько видятся. Третьи роды у Ларисы принимала Софья. А вторые – дежурный врач. Просто и обыкновенно – дежурный врач. Софья как раз ещё была в декрете. Олег успешно открыл свой бизнес, в том числе благодаря тому, что от такого количества детей первоначально пришёл в первобытный ужас пещерного человека, вернувшегося с охоты только с одним мамонтом. Когда валить надо было уже всё стадо. И, чтобы спастись от этого состояния, с головой ушёл в работу. Стихи он больше не пишет. Плохо это или хорошо – автор не знает. Наверное, просто некогда.

Саша Сорокина не стала баснословно богата, но не то стала меньше беспокоиться на эту тему, не то просто стала старше и поумнела. Такое тоже случается. Ярослав Иванович учит тётенек правильно нарезать капусту. Как там у них всё развивается, автор не знает, но хочет, чтобы развивалось хорошо и хватало и на свитера, и на бушлаты, а то неизвестно, что там с юго-восточными азиями получится, а «где родился, там и пригодился» – иногда бывает холодно и даже бесприютно. Порой не столько от климатических особенностей, сколько из-за одиночества и обиды на бесцельно прожитую стрекозиную жизнь. Достигла ли хоть одна из участниц семинаров «Начни и Кончи» полной и окончательной нирваны – неизвестно. Потому что если достигли – так уже не расскажут. А если не достигли – то никогда не признаются, что заплатили, поехали достигать и ничего в итоге не достигли. Так только, водопадами полюбовались. Что, к слову, само по себе очень даже неплохо. Турбизнес – вещь хорошая, лишь бы сам бизнесмен отдавал себе отчёт, где он играет как честный игрок, а где он мухлюет, как последний шулер. Но, в любом случае, лучше уж небедных бабёнок разводить пожиже на поездку за семь морей за хером силиконовым, чем заниматься, например, организацией неорганизованной преступности на правоохранительном государственном уровне с целью недвижимой капитализации.

У всех прочих случайных, и проходных, и рядом постоявших персонажей тоже всё хорошо.

Вот такая вот оргия разнузданного гуманизма.

«Суровые годы уходят, / В борьбе за свободу страны. / За ними другие приходят. / Они будут тоже трудны». Песня из кинофильма «Собачье сердце», В. Дашкевич, Ю. Ким.

Курт Воннегут.

ФАП – Фельдшерcко-акушерский пункт.

Из песни В. Высоцкого.

РАМН – Российская академия медицинских наук.

Милорад Павич, «Хазарский словарь. Женская версия».

Из одесской главы «Евгения Онегина», А.С. Пушкин.

О’Генри намекает на евангельское: «Где червь их не умирает и огонь не погаснет», то есть в аду, «геенне огненной».

Из всё той же одесской главы «Евгения Онегина».

Отделение реанимации и интенсивной терапии.

Объём циркулирующей крови.

Состояние по шкале Апгар, предложенной американской (да-да, она женщина, и фамилия её не склоняется) неонатологом, оценивается на первой и на пятой минутах после рождения. Потому и два значения, а вовсе не потому, что врачи прикидывают на глазок, мол, «семь-восемь – где-то так».