просто отрок чернокудрый,В суровой простоте взращен.Мне хорошо. По гордой волеСебе я милый труд избрал.Я целый день работал в поле,За плугом шел я, и устал.Одежды сбросив, обнаженный,Как раб, я шел в моих полях.Лишь пояс был, из лент сплетенный,Да медный обруч на кудрях.Моим велениям покорный,По тучной ниве плелся вол.Я по земле сырой и чернойЗа тяжким плугом мерно шел.Кнута я не взял, – только крикомПорой я подбодрял вола,И в напряжении великомМой плуг рука моя вела.Меня обвив палящим паром,Мне говорил горящий Феб,Что землю я бразжу недаром,Что заработал я мой хлеб.Моею знойной наготоюИ смущена, и весела,В село тропинкой полевоюИз города девица шла.Со мной немного постоялаУ придорожного крестаИ, вспыхнувши, поцеловалаМеня в горячие уста.Она шептала мне: – ОденемТебя порфирой, милый мой,И медный обруч твой заменимМы диадемой золотой.Словами странными смущенный,Я промолчал. Она ушла.Стоял я, в думы погруженный,Лаская томного вола.Но что ж я! ждет меня работа, —И скоро отогнал я лень.Довлеет дню его забота,И для работ недолог день.Во мгле безмолвия ночногоЯ возвращаюся домой.Вода источника живого,Меня, усталого, омой.23 – 24 мая (5 – 6 июня) 1920
«Воскреснет Бог, и мы воскреснем...»
Воскреснет Бог, и мы воскреснем,А ныне в смраде и во тьмеНет места радостного песням,Нет мадригалов на уме.В объятьях злобного кошмараУпали лилии на мхи,И полыхание пожараНе вдохновляет на стихи.24 мая (7 июня) 1920
Люблю загорающиесяНа вечернем небе облака,Точно лодочки колыхающиесяЭфирная стремит река.Люблю, когда вспыхиваютНа закате окна домов,Точно ангелы отпихиваютЛучики от своих теремов,Точно нежно зарумяниваютсяЩеки у милых дам,Когда они раскланиваютсяС кавалерами, гуляя по садам.Не скучными размышлениями,Не мудростью вещих книг,Только вдохновениямиОбними этот сладостный миг,С милыми приятельницамиПокачайся на зыбке мечты,И подругами-очаровательницамиОтойди от земной суеты.1(14) июля 1920
«Всё смирилось и поблекло...»
Всё смирилось и поблеклоИ во мне, и вкруг меняОттого, что дождик в стеклаПлещет на закате дня.И душа как будто радаЗвонким лужам на земле,И от солнечного адаОтдыхает на земле.Знойный день был слишком ярок,Стрелы сыпал Аполлон,И пленительный подарок,Нисходя, послал мне он.Всё, что жизнь и волю движет, —Аполлонов светлый дар.Он эфирной нитью нижетИ подъемлет влажный пар,Пробуждает все теченья,Раскрывает все цветы,И дарит мне вдохновеньяИ напевные мечты.3(16) июля 1920
«Зеленые слова так ласковы, так радостны...»
Зеленые слова так ласковы, так радостны,Так сладостны,Как утренний весенний сон.Лиловые слова так вкрадчиво-медлительны,Так утомительны,Как дальний предвечерний звон.Румяные слова веселые, такие звонкие,Такие тонкие,Как на закате небосклон.Пурпурные слова так пламенны, торжественны,Божественны,Как песни праздничные жен.Лазурные слова прозрачные, высокие,Глубокие,Как сердцем чаемый полон.Жемчужные слова пречистые, таинственны,Единственны,Как светлый Божеский закон.А если нет у слов окраски,То это лишь пустые маски.Как ни блестят, как ни звучат,Но ничего не говорят.Для душ, стремящихсяРасторгнуть сонБезумно длящихсяВремен.5(18) июля 1920
«Я совершил полет мой к небу...»
Я совершил полет мой к небу,Как дивный сокол, возлетел,И в очи пламенному Фебу,Дерзая пламенно, глядел.Я на таинственной дорогеУвидел лики божества,И слушал в сладостной тревогеНеизъяснимые слова.Семью увенчанный венцами,К земле опять вернулся я.Семью горящими сердцамиВещала людям речь моя.Но люди темные в долине,Сыны безумные земли,В своей неправедной гордынеМеня безумным нарекли.10(23) июля 1920 Княжнино
«Трое ко мне устремились...»
Трое ко мне устремились,Трое искали меня,Трое во мне закружились,Пламенной вьюгой звеня, —Ветер, дающий дыханье,Молния, радость очей,Облачный гром, громыханьеВещих небесных речей.Вихорь, восставший из прахаВ устали томных дорог,Все наваждения страхаВ буйных тревогах я сжег.В огненной страсти – услада,Небо – ликующий храм,Дни – сожигаемый ладан,Песня – живой фимиам.11(24) июля 1920
«Под легким туманом долины...»
Под легким туманом долиныТеперь обращается в кого- то.Сладостней нет былины,Чем эта сказка заката.Люди дневные, глядите же,Как мерцают золотые главы,В таинственный город КитежВ сиянии вечной славы.Горестна для сердца утрата,Не хочет оно быть терпеливым,Но не умерло то, что когда-тоВерным воздвиглось порывом.Стремитесь во мглистые дали,Не верьте, что время необратимо, —В томленьях творческой печалиМинувшее не проходит мимо.В неисчислимых обителях БогаПространство и время безмерно.Не говорите, что сокровищ так много, —Там все сохранилося верно.14(27) июля 1920 Княжнино
«Если замолкнет хотя на минуту...»
Если замолкнет хотя на минутуМилая песня моя,Я погружаюся в сонную смуту,Горек мне бред бытия.Стонет душа, как в аду Евридика.Где же ты, где же, Орфей?Сумрачна Лета, и каркает дикоВорон зловещий над ней.Все отгорело. Не надо, не надоЖизни и страсти земной!Есть Евридика одна лишь отрада,Жаждет услады одной.Стройный напев, вдохновенные звукиТолько услышит она, — Пляшет, подъемля смятенные руки,Радостью упоена.Вновь пробуждается юная силаЖить, ликовать и любить,Солнце дневное, ночные светилаС равным восторгом хвалить,Знать, что вовеки светла и нетленнаСладкая прелесть любви.С песнею жизнь и легка и блаженна.Песня, ликуй и живи!Милая песня любви и свободы,Песня цветущих полей,Лей на меня твои ясные воды,Лепетом звучным лелей! 2(15) августа 1920