«Сон есть сон, – подумала она. – Он продолжается. Пришла пора явиться главному действующему лицу. Кто бы он ни был, принц или чудовище, мне придется говорить с ним».

Дракон сел за столик, он вел себя почти как человек, – поднес к черным губам пиалочку и глотнул водки.

– Вы… что-то знаете о моем отце? – робко спросила Лика. – Мне обещали встречу с ним. Все эти годы я считала его мертвым.

– И решила отомстить за родную кровь?! – глухо, но с пафосом воскликнул ее странный собеседник. – Книжек начиталась, девочка? Вообразила себя графом Монте-Кристо… вернее, графиней. Каждому по заслугам воздать вздумала?

Он сухо засмеялся сжатыми губами.

– Первой мамаша-изменница отправилась в ад. Следом за ней – подлый Иуда! Потом Красновская поплатилась за пособничество. Как ты с ней расправилась, детка?

Лика попыталась вскочить, но ее ноги будто приросли к полу, а тело налилось тяжестью.

– А потом настала очередь Стеллы, – продолжал Дракон. – Она-то чем тебе не угодила?

Лика побледнела, ее глаза расширились, потемнели от ужаса.

– Где… мой о-отец? – дрожащими губами вымолвила она.

– Ты убила их всех! Всех! Всех… Признайся, и наступит облегчение.

Сознание Лики застилал туман, сквозь который, едва различимая в красном сумраке, покачивалась перед ней голова Дракона, – широкие ноздри, приоткрытая пасть, огромные, выступающие вперед клыки, густая черная грива… Сон становился слишком страшным, слишком правдоподобным.

– Ты убила их всех, – твердила драконья голова. – Одного за другим. Ты ведь и меня хочешь убить… Что ж, попробуй!

Чудовище налило себе водки и выпило, дрогнуло, схватилось «руками» за грудь, царапая черный атлас, захрипело.

– Что… что ты сделала? – шипело оно. – Что ты… насыпала в бутылку? О-о! Как жжет! Жжет… Ты меня отравила… Дрянь! А-а-аа! Ххр-р-р…

Дракон наклонилсявперед, дернулся и… опустился головой на стол, прямо на тарелку с утиными колбасками, – затих.

Лика, стуча зубами, отодвинулась назад, глядя на жесткую черную гриву, горой торчащую посреди китайских кушаний. Что-то капало… это перевернулась мисочка с уксусом, и красная жидкость, словно кровь, потекла по столу, оттуда на устеленный циновками пол.

– Э-эй… – прошептала Лика. – Что с вами?

Дракон оставался немым и неподвижным. Лика прислушалась… кажется, он даже не дышит. Она протянула руку, слегка коснувшись черных волос на загривке, и тут же ее отдернула. Он… умер? Как же так? От чего? От водки, которую выпил? Но…

– Боже мой, – простонала она. – Я не помню, что я здесь делала! Я могла… могла… Во сне всякое бывает!

Замершее напротив тело, облаченное в атлас, в бликах от фонаря казалось багровым, словно остывающая туша мертвого монстра. Лика ущипнула себя за руку, – ужасная картина не изменилась. «Как он вошел? – подумала она. – Откуда он здесь взялся?» Туша наводила на нее панический страх.

Осторожно, стараясь ни к чему не прикасаться, – словно она не сидела за этим столиком, не дотрагивалась до тарелок и пиал, до стаканов и палочек для еды, – Лика встала и огляделась. Складки шелковых занавесей в углу привлекли ее внимание. Вот где прятался Дракон!

Не долго думая, Лика нырнула в пыльную темноту… прижалась спиной к стене, в безумной надежде исчезнуть, испариться. «Если это сон, пусть так и будет!» – взмолилась она. Неожиданно «стена» подалась назад, приоткрылась, и Лика скользнула в образовавшийся проем, не переводя дыхания, устремилась по темному душному коридору, пропахшему рыбой и креветками, – прочь от страшного места…

Нервная дрожь сотрясала ее, в голове мутилось, к горлу подступала тошнота, – она почти ничего не видела перед собой, кроме мелькания огней, смутно различимых в полумраке фигур, раздвижных перегородок, каких-то бамбуковых ширм… и только резкая свежесть воздуха и охвативший ее холод подсказали, что она уже выбралась наружу. Задний двор ресторана представлял собой захламленное ящиками и коробками пространство, с трех сторон огороженное стенами и забором. Желтый свет едва проникал сюда из занавешенных окошек. Лика метнулась к проему, где железные створки ворот жалобно поскрипывали от ветра. Хоть бы ворота оказались незапертыми!

И снова ее мольба была услышана. Толкнув створку, Лика, подгоняемая страхом, оглянулась, – не преследует ли ее ужасное чудовище? Сдавленный крик вырывался из ее горла: в полосе тусклого света мелькнуло что-то большое, ринулось за ней… с грохотом посыпались ящики. Лика, не помня себя, кинулась бежать куда глаза глядят. И когда чьи-то крепкие руки схватили ее, она тихо всхлипнула… погружаясь в обморочную черноту…

Смирнов не размышлял. Перефразируя Экклезиаста, есть время для раздумий, и есть время для действий. Сейчас как раз надо было действовать.

Как большинство людей, которые занимаются сыском, он предпочитал лицевой стороне изнанку, пышному фасаду – задний двор, а парадному входу – черный. Он предпочитал держаться в тени и почти всегда оказывался именно там, где следовало. Черные дела не любят света.

Сыщик торопливо вышел из проходного двора, когда услышал скрип железных ворот и скорее угадал, чем увидел силуэт бегущего человека. Кто бы то ни был, сыщик бросился ему наперерез. Уже схватив вмиг отяжелевшего беглеца, Смирнов сообразил, что поймал женщину… и узнал духи. Лика? Слава богу! Но что она здесь делает? Почему несется сломя голову по темному проулку? Да она раздета! В одном платье… Что за чудеса?