– Предлагаешь побеседовать с ним? – рассеянно спросил Всеслав. Он почти не слушал, занятый своими мыслями.

– Яна нам уже ничего не скажет. Надо хотя бы Войтовского расспросить! Жаль, у меня только его электронный адрес.

Смирнов расслабился и закрыл глаза. Если они с Евой мыслят правильно, то за последние год-полтора как минимум на рынке антиквариата, – пусть даже виртуальном, – должны были появляться ценные вещицы не «моложе» шестнадцатого века.

– Ты что, уснул? – возмутилась Ева.

– Прости. Я думаю... а не позвонить ли мне...

Он не договорил, начал набирать номер опытного знатока антиквариата, с которым давно сотрудничал. Тот оказался дома, – лежал с приступом радикулита, – и охотно согласился ответить на вопросы Смирнова. Да, на протяжении прошлого года и чуть раньше на Интернет-аукционе было продано несколько дивных раритетов: два серебряных ковчежца, ларчик из черного дерева с символами магии, четки из восемнадцати камней и кораллов – вещи весьма дорогие, скорее всего, ушли в частные коллекции. Еще пару вещиц продали через галерею «Антик» по минимальной цене. То ли продавец оказался несведущим, то ли вещи ворованными... хотя в перечень краденого антиквариата их не включили. Галерея, прежде чем выставить что-либо на продажу, обязана проверять «биографию» ценного товара. Так положено.

Ева слушала, боясь пропустить слово. По репликам Славки она сообразила, что их версия нашла подтверждение.

Он закончил разговор и погрузился в транс: в груди нарастал жар, ум отказался работать – такое состояние было сродни ожиданию прозрения, которое должно прийти само собой, без каких-либо усилий. Почти все возможное уже сделано, и настала пора подсознательной идеи, на первый взгляд абсурдной и невероятной. Она выплыла из хаоса мыслей, как луна из облаков.

– Черт с ним, придется рискнуть, – пробормотал Смирнов. – Других вариантов просто нет! Давай пиши. Будем надеяться, господин Войтовский именно тот, кто нам нужен, и часто проверяет почту.

Ева вопросительно уставилась на сыщика.

– Что писать-то?

– Погоди! Там, в письме, которое оставила в магазине Хромова, должен быть электронный адрес для связи.

– Есть... – удивилась Ева. – Только кому писать?

Смирнов дотронулся до подаренного ею кулона из ляпис-лазури с выбитым на камне египетским иероглифом «истина» и неопределенно хмыкнул.

– Истина всегда на поверхности, – сказал он. – А мы, подобно пилигримам, проходим длинный тернистый путь, чтобы убедиться в этом. Хочу проверить свою интуицию.

– Включить компьютер?

– Пиши пока на бумаге, потом разберемся.

Ева молча взяла ручку и приготовилась.

– Пиши, – повторил Смирнов. – Здравствуй, моя дорогая! Это Стас. Поделишься со мной деньгами? Тогда я буду молчать о твоем шраме и прочих «интимных подробностях». Помнишь, как я спас тебя? Разве пара сотен тысяч долларов – большая плата за жизнь? Сущая безделица! Надеюсь, ты не забыла о том, как мы снимали на видео наши любовные встречи, моя пылкая вакханка? Кассеты и мое молчание ты получишь только в обмен на деньги, иначе... Ты ужасно меня разозлила своей дурацкой выходкой в метро! Поэтому даю тебе ровно сутки: положишь деньги в камеру хранения Казанского вокзала, в ячейку... – сыщик назвал номер одной из нескольких ячеек, которые иногда использовал в подобных целях. – Время пошло!

– Подпись будет?

– Зачем? И так понятно, от кого послание.

– Ты с ума сошел! – возмутилась Ева. – Думаешь, Марина жива и сможет прочитать эту белиберду? Откуда ей знать адрес электронной почты, указанный в письме?

– Вдруг никакого письма и вовсе не было? – парировал Всеслав. – Вера Петровна запросто могла его выдумать, а ты и поверила. Почему бы тебе не поверить и в то, что наше послание попадет по адресу и его прочитают? В этом деле мы двигаемся наобум, вслепую... но пока в правильном направлении. Иначе меня не пытались бы столкнуть с обрыва. Для тщательной проработки плана действий нет ни минуты.

– С каких это пор ты так торопишься?

– Не нравится мне монашка, которая приходила в магазин и спрашивала о письме! Плохая примета.

Ева нервно покусывала губы, решала в уме какую-то задачу.

– Выходит, мы занимаемся шантажом? – она покраснела от негодования. – Вымогательством? Какая еще камера хранения, ячейка? Ты всерьез полагаешь, что кто-то принесет и положит туда деньги?

– Со злоумышленником следует говорить на его языке, так он лучше нас поймет, – уверенно заявил сыщик. – Речь идет не о деньгах, а о том, чтобы послание выглядело правдоподобно. Убийца умен и дьявольски хитер, он отлично сознает, что шантажист входит во вкус, и остановить его лучше сразу. То есть... убить. Одним трупом больше, одним меньше, какая разница? Между прочим, он уже покушался на Стаса! Что ему стоит повторить попытку, теперь наверняка?

– Интересно ты говоришь... он! Сам ведь подозреваешь в убийствах женщину?

Смирнов покачал головой.

– Убийца есть убийца. Он, она... пол тут ни при чем.

– Хорошо. Допустим, Марина – подозреваемая. Это ее видели в общежитии в тот день, когда погибла Грушина. Понятно и то, почему Вероника открыла дверь комнаты и впустила убийцу: она не опасалась