– Я все поняла, – выдохнула она в трубку. – Приезжай скорее.

«Ну вот, – подумал он. – Все нити сходятся, все линии пересекаются в одной точке. Наступает развязка: последний акт драмы, трагедии или фарса. Что ожидает нас на сей раз?»

Ева встретила его утомленная, но счастливая, с горящими глазами. Азарт преследования сродни опьянению, и она уже вкусила этого крепкого напитка, не оторвешь.

– Иди сюда, – она потащила Славку за руку в кабинет, к разложенным на столе вышивкам, выбрала ту, что дала дочь Лукерьи, Федотья Хлебина. – Смотри! – и ткнула пальцем в другую, выполненную робкими стежками, неумелой рукой Яны Хромовой. – Похожи?

Сыщик склонил голову набок, прищурился.

– Только общей картиной. Исполнено по-разному.

– Это ерунда! Яна Хромова обо всем догадалась! Понимаешь? Она с детства проводила много времени с Лукерьей, слушала ее байки... и мечтала о чуде. Судьба подарила ей шанс, которым она не сумела воспользоваться.

– Какой еще шанс?

– Ей попалась в руки книга Дмитрия Бальзаминова «Египетский крест»! Она ее прочитала и... догадалась, где последний магистр Ливонского ордена спрятал вместе с прочими атрибутами реликвию братства – печать Тутмоса. Никто не стал бы ее искать на берегу далекой русской реки, в диких, заснеженных краях, где свирепо воют метели и трещат от стужи леса. Яна как-то сообразила, что вышивка – не просто напоминание о несчастной любви молодого поляка и русской крестьянки. Вот почему...

Ева пересказала все, о чем она думала эти несколько часов, пока Смирнов отсутствовал.

– Выходит, пару лет назад Яна ездила в Рыбное вовсе не из ностальгических побуждений? Она искала «склеп»! – заключил сыщик. – Он не мог быть сложно устроен или слишком глубоко запрятан, ведь посланец братства должен был в одиночку не только добраться до тайника, но и доставить реликвии куда следует. По-видимому, Хромова не зря рылась в сундуке Лукерьи, болтала со старухой ночи напролет... тогда она и обнаружила «склеп». Теперь ясно, откуда у нее деньги: продала часть вещей из тайника через анонимный аукцион в Интернете, а на вырученные средства приобрела недвижимость и открыла счет в банке. Хромов говорил, счет особый, на предъявителя. Она даже не представляла себе настоящую стоимость реликвий, иначе запросила бы за них... впрочем, мы не знаем, какую она назначала стартовую цену и что получила реально. В любом случае немало!

– Аукцион в Интернете? – удивилась Ева. – Разве это возможно?

– Еще как. Всемирная информационная сеть открыла невиданные ранее каналы сбыта и приобретения, при использовании которых и продавец, и покупатель могут оставаться неизвестными. Однако если заинтересованные лица прятались за занавесом, то вещи – антикварные раритеты – «засветились».

– И члены братства начали разыскивать источник! Хромова недооценила угрожающую ей опасность. Но... зачем же она устроила это представление с магазином и «шифрованными» сообщениями, с письмом, наконец? У нее в руках была печать Тутмоса...

– ...и госпожа Хромова не посмела выставить такую вещь на аукцион! – закончил ее мысль Смирнов. – Духу не хватило. Она решила не продавать бесценную реликвию, а вернуть ее ордену, который давно вступил в период активности. Отдать не просто так, а за миллион долларов. Смешная цена! Очевидно, Хромовой такая сумма показалась огромной.

– Поэтому ее и убили! – горячо воскликнула Ева. – Почерк «Алой маски» подделали, чтобы отвести подозрения. Об этих убийствах весь город гудел!

Сыщик покачал головой, в затылке заныло: напомнила о себе боль.

– Думаешь, не хотели платить? Или отомстили за разорение «склепа»? Вряд ли. Тут другое... Магазин «Азор», выставленная во всех отделах книга и рекламный текст в Интернете призваны были привлечь внимание посвященных в тайну. Кстати, разве Хромова сумела бы придумать такое иносказательное письмо и условную фразу? Допустим, да. Но откуда о пароле узнал бы получатель?

Еве стало жарко, щеки горели, во рту пересохло.

– Ты намекаешь, что Хромова... что в «склепе» могла быть инструкция, как следует поступать? – спросила она. – Бальзаминов говорил про манускрипты... Нет! Яна бы их не прочитала, она не знает ни немецкого, ни латыни, ни...

– В Москве полно профессиональных переводчиков, в том числе и с латыни. Нести кому-то старинный манускрипт она бы не рискнула, а вот отсканировать, например, потом распечатать и заплатить за перевод... вполне безопасно.

– Если Хромову убили из-за печати, то кто приходил в магазин за письмом? Где реликвия? Кто под видом монаха посетил Валерия, и, главное, с какой целью? Ведь печать уже забрали!

– Откуда это известно? – возразил сыщик. – Кроме того, из твоей версии выпали Марина, Вероника и Стас. Не забывай, на Хромовых мы вышли, расследуя внезапное исчезновение Марины Комлевой.

Ева молчала, понуро глядя в окно, где совершенно не в лад ее настроению ясно и весело синело зимнее небо. Она сама знала о слабом месте в своих рассуждениях. Девушек из Шахт и господина Киселева, их столичного покровителя и незадачливого почитателя Молоха, к истории с деревней Рыбное, вышивкой и печатью Тутмоса Великого уж никак не привяжешь.

– Ну, и что нам теперь делать? – вздохнула она. – Ой! Я же совсем забыла про Войтовского!

– Это еще кто?

Ева рассказала.

– Понимаешь, он наверняка ищет печать! – заключила она. – Похоже, тот поляк, умерший на руках золотошвейки, его родственник... дальний. Вот, взгляни, вензель! – Ева показала на вышивке две буковки В. – Какой-нибудь Войцех или Вольдемар Войтовский... что-то в этом духе. В архивах рода, в семейных преданиях могли сохраниться какие-то подробности о тех событиях. Вдруг наткнемся на подсказку? Не исключено, что нынешний Войтовский и убил Хромову! Чтобы избавиться от конкурентки.