Елина: «знаменитый террорист», но не просто «красных дел мастер», «никогда не впадает… в „механический боевизм“[1238]. – «Менее терпеливая часть еврейской массы… ищет ускоренного способа для достижения социалистического строя. И такое вспомогательное средство, „карету скорой помощи“, она находит в анархизме»[1239]. – Особенно сильное влечение к анархизму испытали евреи Киева и Юга, и например в материалах о Богрове встречаем немало анархистов помельче, не вошедших в историю.
Мы уже замечали раньше, но стоит повторить: не только из-за стеснении евреи густо рвались в революцию. «Участие евреев в общероссийском революционном движении только в очень небольшой степени объясняется их неравноправием… Евреи только разделяли общее настроение» борьбы с самодержавием[1240]. Удивляться ли? Молодёжь интеллигентных семей, и русских и еврейских, годами слышавшая дома: «преступления власти», «правительство убийц», – кинулась в революционные действия со всей энергией и яростью. Так и Богров.
В 1905 еврейский историк С. Дубнов обвинил всех еврейских революционеров – «в национальной измене». В статье «Рабство в революции» он писал: «Та многочисленная армия еврейской молодёжи, которая занимает самое: видное место в рядах: Российской Социал-Демократической Партии и выдвигает там даже своих «командиров», формально порвала всякие связи с еврейством… Вы не творцы, а батраки революции или маклеры её»[1241].
Но, с ходом времени, взрослые всё сильнее одобряли свою революционную молодёжь. Это явление усилилось у нового поколения «отцов», и было, в общем, сильней у евреев, чем у русских. Член Государственной Думы Мейер Бомаш десятью годами позже (1916) заявит: «Мы не раскаиваемся, что евреи участвовали в освободительной борьбе… Они боролись за вашу свободу» [1242]. – А полгода спустя, уже в озарении новой Революции, в марте 1917, знаменитый адвокат О. О. Грузенберг, перед руководителями Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов, страстно и с основанием заявит: «Мы щедро отдали революции огромный „процент“ нашего народа – почти весь его цвет, почти всю его молодёжь… И когда в 1905 г. восстал революционный народ, в его ряды с неудержимой силой потекли без счёта еврейские борцы»[1243]. Об этом и другие: «Историческая обстановка для еврейских масс в России сложилась так, что они не могли не быть активнейшими участниками революции»[1244]. – «Евреи связали судьбу еврейского вопроса в России с торжеством в ней прогрессивных идей»[1245].
Общий накал российского революционного движения несомненно усиливался от накала еврейских революционеров.
Но одна разночинная, интеллигентская и ремесленная молодёжь не могла совершить революции. Из первых задач было: захватить, увлечь, повести в бой русских индустриальных рабочих, и особенно петербургских. Однако, отмечает тогдашний директор Департамента полиции: «В начальной стадии своего развития рабочее движение… было чуждо политических вожделений». И даже перед самым 9 января на «экстренном собрании рабочих 27-го декабря рабочими был выгнан из залы еврей, пытавшийся произнести агитационную речь политического характера и разбросать прокламации, и были задержаны три еврейки, агитировавшие на политической почве»[1246].
Чтобы действенно увлечь петербургских рабочих, понадобилась псевдоправославная агитация Гапона.
9 января, ещё до всякой стрельбы войск, единственной сооружавшейся в тот день баррикадой (4-я линия Васильевского острова), с разрушением телеграфной и телефонной линий, затем и нападением на полицейский участок, руководил молодой Семён Рехтзаммер (сын управляющего акционерным обществом товарных складов и хлебных элеваторов). Впрочем, рабочие Васильевского острова два дня спустя проводили «особенно значительно[е]» «избиение интеллигенции»[1247] .
Известно, что российская революционная эмиграция в Европе приняла сообщения о расстрелах в Петербурге со смесью возмущения и восторга: наконец-то!! теперь – грянет!! – А распространить восторг – и восстание – по черте оседлости взялся недреманный Бунд, в чьём партийном гимне (Ан-ский назвал его «марсельезой еврейских рабочих) звучало:
(Впрочем, «Интернационал» был переведен на русский Аркадием Коцем ещё в 1902[1249]. Так и возникли слова, молитвенно впитанные несколькими поколениями: «Вставай, проклятьем заклеймённый» и «Весь мир насилья мы разроем».)
Бунд немедленно выпустил воззвание («тысячах в двухстах экземпляров»): «Революция началась. Она загорелась в столице, она прокатится пожаром по всей стране… Вооружайтесь! Нападайте на оружейные магазины и разберите всё оружие… Обратите все улицы в сплошное поле битвы!»[1250]
По отчёту раннесоветской «Красной Летописи»: «Петербургские события 9 января вызвали большой отклик в еврейском рабочем движении: они повлекли за собой почти по всей «черте оседлости» массовое выступление еврейского пролетариата. Во главе этого выступления стоял Бунд». Чтоб обеспечить эту массовость, отряды Бунда стали обходить мастерские, заводы и фабрики и даже семьи рабочих, призывая прекратить работы, насильственно выпуская пар из котлов, снимая приводные ремни; хозяевам производств грозили, местами стреляли в них, в Витебске плеснули в хозяина серной кислотой. Это было «не стихийное выступление масс, а старательно подготовленное и организованное». Однако, сожалеет Н. Бухбиндер: «В стачках почти повсеместно участвовали одни еврейские рабочие… В целом ряде городов при попытках остановить заводы и фабрики русские рабочие оказывали сильное сопротивление». – Состоялись стачки по неделе в Вильне, Минске, Гомеле, Риге, а в Либаве и две недели. Естественно, что вмешивалась полиция, и в ряде городов при Бунде «созданы были боевые отряды с целью борьбы с полицейским террором»[1251]. – В Крынках (Гродненская губ.) бастующие выстрелами изгнали полицию из местечка, прервали телеграфное сообщение, на два дня властей не стало, т е. управлял стачечный комитет. «Факт, что рабочие, с преобладанием среди них евреев, могли стать властью ещё в начале 1905 г., был очень показателен для революции и внушил много надежд». Правда, из-за высокой активности Бунда «могло казаться, что, главным образом, недовольны евреи, и они протестуют, а остальные народы уж не очень-то революционны»[1252].
К этому времени сила революционеров была в нескрываемых вооружённых отрядах «самообороны», приходившей уже в действие в гомельском погроме, а теперь сильно выросшей. «Самооборона… обычно была тесно связана с боевыми отрядами партийных организаций… Можно сказать, что вся черта еврейской оседлости была покрыта целой сетью вооружённой самообороны, которая сыграла большую роль своими боевыми действиями… Против неё могло выступать только организованное войско»[1253]. – В разгар революции присоединились и сионистские партии разных оттенков: в отрядах самообороны «особенно активно[участвовал] Поалей-Цион», были и «вооружённые отряды СС [сионистов-социалистов]», также и СЕРП «организова[л] боевые отряды». Таким образом, «в боевые революционные моменты эти социалисты из сионистов всех толков были вместе с нами»[1254], – сообщает С. Диманштейн, в будущем видный большевик.
