— Да брось ты, — Джесс недовольно сморщился. — Я же ем... А что такое «сайетчка»?

Обучение русскому языку американского пилота шло ускоренными темпами. Кроме «спасибо» и «пожалуйста» Коннор уже выучил выражение «Здравствуй, жопа, Новый год!», которое Влад опрометчиво употребил, споткнувшись о корягу в лесу. И употреблял его в приложении к любым неприятностям.

— Саечка — это легкий удар по подбородку, — как мог, разъяснил биолог. — Человек щелкает зубами, и всем окружающим становится очень весело...

Кудеснику весело не стало.

— Странные вы люди, русские. Ударить по лицу для вас смешно. Не понимаю.

— Это еще что! — разошелся Рокотов. — Ты никогда не видал, как дерутся длинными деревянными палками? Каждая длиной метров пять и весом килограммов по двадцать. Называется «оглобля»...

— Зачем дерутся? — не понял летчик.

— Так просто. Старинная русская забава... А еще у нас ездят на упряжках с медведями и пьют чай из «самовара» под развесистой клюквой. Вот. А в школах на обед детям дают по стакану водки. Начиная с третьего класса.

— А до этого? — ошарашено спросил американец.

— А до третьего — по полстакана... — выпалил Влад и сам раскололся. Подтрунивать над Коннором было интересно, тот иногда покупался на самые простые вещи. Знания граждан США о России находились в предэмбриональном состоянии. Джесс, например, всерьез считал, что Москва круглый год завалена снегом, по которому на тройках с бубенцами и шестисотых «мерседесах» рассекают ужасные русские мафиози.

В силу обстоятельств познакомившись с Рокотовым, Кудесник еще больше запутался. Оказалось, что в далекой и загадочной России, несмотря на жуткие условия существования, есть свои ученые, театры, музеи, лаборатории, университеты, а не только КГБ и военно промышленный монстр. Известие о том, что КГБ давно почил в бозе, стало для Коннора откровением, ибо при обучении в военных училищах США как раз особый упор делался на силу этой грозной организации, держащей под контролем все население заснеженной страны.

Больше всего Коннора поразило то, что русский биолог, ничтоже сумняшеся, стал защищать американского летчика от своих «братьев славян».

Видимо, в этом то и состояла пресловутая «загадочность» русской души, о коей Джесс слыхал в детстве из уст пожилого соседа, во времена Второй мировой водившего американские караваны по Северному морскому пути. Тот о союзниках отзывался исключительно с уважением и всегда повторял, что русские способны на самые фантастические вещи.

— Неужели ты поверил? — отсмеявшись, спросил Влад.

— Да нет, — махнул рукой американец. — Я же не совсем тупой...

— Понимаю, — согласился Рокотов. — Давай тогда перейдем к другой теме. Более насущной в нынешней ситуации. Ты, как я вижу, в оружии западных стран разбираешься. Что естественно. Скажи ка мне, откуда у сербского спецназа новейшая австрийская винтовка и все остальное?

Вопрос был далеко не праздным. С того момента, как летчик объяснил, что трофейный браунинг поступил на вооружение совсем недавно, биолога мучили смутные сомнения относительно принадлежности преследователей к какому либо из подразделений югославской армии.

— Ума не приложу, — сознался Коннор. — Ведь согласно эмбарго, здесь продажа оружия запрещена... И гранаты, между прочим, тоже новые. Страну изготовителя не назову, но похоже, что это аналог немецкой наступательной.

— Купить это все можно?

— В принципе, через третьи страны — да. Но очень сложно. Речь ведь идет не об оружии «нелегальной сборки», типа М 16, которые делаются где нибудь в Аргентине или Мексике, а о фирменном.

— Подробнее объясни, я в этих делах полный профан.

— Слушай, — Джесс подсел к Владу поближе и взял веточку, чтобы на песке схематично проиллюстрировать свои слова. — Предположим, я хочу купить партию вооружений. — Кудесник нарисовал кружочек и провел от него стрелочку к другому кружочку. — У меня есть продавец, который это оружие готов продать. Но нам надо оформить шесть разрешений в шести инстанциях, а если речь идет об оружии, поступающем только в армию, то требуется отдельное поручительство Министерства Обороны страны производителя. — На песке появился еще один кружок. — Там тоже оформляется целая куча бумажек. Далее. С правительством той страны, куда оружие поступает, заключается договор на гарантийное обслуживание, поставку запчастей и патронов, соглашение о рекламациях и прочее. Предположим, я решил это вооружение перепродать в третью страну. Официально, при эмбарго, сделать это нельзя. Тогда я инсценирую ограбление склада и хищение партии. Но в этом случае конечные покупатели теряют все гарантии надежности вооружения, потому что лишены возможности купить нужные патроны, производить плановый ремонт, сменить изношенный ствол и так далее. Да и цена оружия возрастает минимум в два раза...

— У бандитов таких проблем нет, — задумчиво сказал Рокотов.

— Вот! — Коннор поднял палец. — Но это неважно только тем, кто оружие использует от случая к случаю и не тратит много боеприпасов... В регулярной армии на первом месте стоит снабжение.

— То есть мы с тобой нынче столкнулись с чисто бандитской группировкой, не имеющей никакого отношения к государству, — подытожил Влад. — Хорошо... А если это бандиты, то зачем им мы?

Американец потеребил мочку уха.

— Не знаю... Когда меня сбили, я ожидал чего угодно, но не такого. Насколько я понимаю, сербской армии тут до сих пор нет.

— Не совсем, — покачал головой Владислав. — Эти уроды наряжены в форму специальной полиции. И вполне могут оказаться отдельным подразделением, занимающимся карательными операциями. Как СС во время Второй мировой... У большинства солдат — все таки автоматы Калашникова, специальное вооружение у немногих. И действуют они под руководством одного командира. Связь, опять же, имеется. Вопрос в том, с кем они связываются? Между собой — ясно, при помощи портативных раций. Но у них есть и передатчики дальнего действия... Значит, существует некий центр, из которого координируют все их действия. На бандитов не похоже...

Рокотов задумался. Вопросов было море, а ответов — кот наплакал. Боевые действия переворачивали все с ног на голову, бывшие друзья становились опасны, на служителей закона не было никакой надежды, на его глазах сербы вырезали своих же... Ну, не совсем на глазах, однако не верить Хашиму у него не было оснований. К тому же он лично побывал в уничтоженном лагере. А тут еще эти полицейские, планомерно обыскивающие квадрат, где приземлился американец. Словно они точно знали, что Коннора следует искать именно здесь...

— Стоп, — неожиданно сказал Рокотов. — Ну ка, Джесс, растолкуй мне, на каком расстоянии от места, где в тебя попала ракета, должен был упасть твой самолет?

— Я шел в потоке, горизонтально. — Коннор наморщил лоб. — Потом совершил противоракетный маневр на скорости около пятисот узлов... Миль тридцать сорок отсюда, если не больше.

— Здорово. Так какого черта тебя ищут здесь? Гораздо логичнее проводить поисковую операцию недалеко от места падения машины...

— Нет. — Американец оперся спиной о камень. — Всем известно, что катапультирование пилота осуществляется в месте боя, а не в месте падения самолета... Тот истребитель, который первым меня расстрелял, должен был сообщить координаты на свою базу. Так что искать как раз должны где то недалеко отсюда... Меня снесло примерно миль на семь восемь, может чуть больше.

— Ага! — Влад немного наклонился вперед. — То есть район предполагаемого поиска все же не совсем здесь, а в пятнадцати двадцати километрах восточнее. Так?

— Так, — согласился летчик.

— Сколько обычно длится поиск пилота?

— Сложно сказать. Зависит от конкретного случая. Сутки, двое... Могут и неделю искать.

— А в твоем случае?

— Думаю, не больше двух дней.

— Тогда смотри, — Рокотов сцепил руки в замок. — Сбили тебя трое суток назад. В сеть крупномасштабной поисковой операции ты не попал. Следовательно, можно предположить, что основные