также по смыслу. Это описание царя – именно такой случай:
Немного более свободный параллелизм применен в изящном сравнении изменчивости судьбы с ежегодным изменением русла водного потока.
Параллельные фразы могут группироваться в строфы, в построении которых часто бывает очень много мастерства и мало естественности – это видно по многочисленным стихотворениям, процитированным в этой и предыдущих главах. Более того, эти параллельные фразы часто размещаются в разном порядке:
Здесь строки расположены в порядке
Похоже, что рядом с этим основанным на антитезе стилем существовала и другая, метрическая поэзия – стихи, делившиеся на короткие строки, которые в рукописях эпохи Нового царства отделялись одна от другой красными точками[362]. В этих коротких стихотворениях стоят знаки препинания, и не только те, которые поясняют их смысл, но и разделители, которыми надо было пользоваться как указателями при чтении вслух. Однако никаких подробностей о них мы не знаем. Мне бы хотелось добавить к сказанному лишь одну догадку: вероятно, считалось, что каждая строка должна содержать определенное количество главных ударений – обычно два. Мне представляется, что в основе такого построения стихотворной строки лежит одна особенность ударения в египетском языке – то, что несколько тесно связанных синтаксически слов получали
Совершенно естественно, что египтяне прибегали к помощи всевозможных искусственных средств, чтобы «слепить» свои стихи, содержание которых часто было очень бедным. Излюбленным приемом для этого была аллитерация, примером чего служит стихотворение, уже процитированное ранее, в котором семь слов из десяти начинаются со звука
Таким же образом автор посвятительной надписи в честь царицы Хатшепсут посчитал, что самым изящным стилем, который он может применить, будет такой:
В большой оде в честь царя Тутмоса III поэт также говорит:
Однако в тот период, который мы рассматриваем, этот аллитерационный стиль не приобрел четкую поэтическую форму и применялся лишь от случая к случаю как украшение, подобно той игре слов, которую мы так часто встречаем в египетских текстах. Египтяне очень любили каламбуры – например, существует стихотворение о колеснице царя, которое целиком состоит из этих остроумных словесных приемов. В нем перечислены все части колесницы, и на названии каждой из них построена игра слов, описывающая величие царя. Если бы мы попытались подобрать этому современный эквивалент с таким же неестественным звуковым строем, как у древних египтян, он мог бы оказаться таким:
Интересно видеть, сколько хлопот иногда доставляло автору использование этих приемов. Там, где они появляются, смысл текста всегда туманен или неоднозначен, а часто даже совсем непонятен – по крайней мере, для нас. Например, никто до сих пор еще не установил, что значат слова
Глава IX
ИЗОБРАЗИТЕЛЬНОЕ ИСКУССТВО
Мы настолько привыкли считать границы между различными видами искусства чем-то само собой разумеющимся и естественным, что многим читателям покажется странным, что в египетском искусстве мы лишь до определенной степени можем различить эти границы. В Египте мы не можем отнести создание рельефов к искусству ваяния, так как оно по своей природе является чистой живописью, точнее, рисованием.
Египетский рельеф так же, как египетская живопись, состоит в основном из слегка намеченных контуров, и согласно установившемуся обычаю этот вид искусства на разных этапах его развития обозначают словами «живопись», «рельеф» и «барельеф». Если контур нанесен только краской, мы теперь называем его рисунком, если он углублен ниже уровня поверхности, мы считаем его рельефом, если поверхность между фигурами выскоблена – это барельеф. Однако во всех случаях стиль рисунка одинаковый и в окраске фигур нет ни малейшей разницы. Было время, когда египетские художники доходили даже до того, что прибегали к помощи резца – вырезали им наиболее важные детали фигуры в технике очень плоского рельефа. Однако такое моделирование всегда считалось чем-то второстепенным и не развилось в самостоятельный вид искусства.
Более того, сами египтяне явно не видели существенной разницы между живописью, рельефом и барельефом: первым способом работа выполнялась быстрее всего, второй давал особенно долговечный результат, третий считался очень дорогостоящим. Мы легко можем увидеть на многих памятниках, что выбор той или иной из этих техник определялся только стоимостью работ. Например, в фиванских гробницах фигуры, которые должны привлекать взгляд посетителя, часто изображены в технике барельефа, на других стенах первой комнаты фигуры часто выполнены как рельефы, а в задних комнатах просто нарисованы. Гробницы царей полагалось всюду украшать рельефами, но редко можно встретить среди них такую, где эта техника использована везде без исключения, потому что, если фараон умирал, не успев достроить свою пирамиду, его наследник обычно заполнял свободные места рисунками. То же наблюдается и в отношении храмов. Например, Сети I начал строить святилище в Эль-Курне как маленькое, и потому оно было украшено барельефами. Но затем сын этого царя Рамсес II, который решил достроить и значительно увеличить святилище, был вынужден отказаться от этого трудоемкого стиля и ограничиться рельефами. Точно так же Рамсес II украсил свой маленький храм в Мединет-Абу барельефами, но для удовлетворения огромных потребностей громадного храма, который этот царь тогда же строил позади маленького, он тоже был вынужден заменить этот метод на более дешевый.
Кроме того, как мы уже упоминали выше, если резчик выполнял какие-то детали фигуры, это явно
