считалось чем-то совершенно необычным и далеко выходящим за пределы нормы; часто в такой технике выполняли только главную фигуру изображения. К примеру, в гробнице Сети I только лицо этого царя – резьба, а его тело и все остальные многочисленные фигуры только очерчены в виде контуров.
Бог Бес (бог войны с гротескной внешностью, который появился в египетской мифологии при XII династии, но выдвинулся на передний план только при XVIII династии. Изображался в образе длиннорукого и кривоногого карлика с широким плоским лицом и толстыми губами. –
Пример – фигуры в стиле Древнего царства. Так же как на похожем рельефе из Берлина, в контур вписаны мышцы, и по ним видно, что художник проводил различие между внешней и внутренней сторонами ног. Правая ладонь женщины имеет невозможное в жизни вывернутое положение, как бывает почти всегда (согласно L. D., ii. 29 a)
Искусство рисования в Египте находилось во власти моды, и нам кажется в высшей степени странным тот причудливый способ, которым египтяне обычно изображали человеческую фигуру. Стремясь показать все части тела и при этом, если возможно, в профиль, поскольку в этом ракурсе лучше всего видны характерные особенности фигуры, египетский художник рисовал тело, причудливая поза которого полностью противоречит природе. В целом мы можем считать, что оно изображено в профиль, поскольку именно в этом положении обычно бывают показаны голова, руки и ноги. Но глаз на профиле головы изображен анфас, а туловище – очень запутанным смешанным способом. Плечи и нижняя часть тела показаны спереди, талия в профиль, а грудь и нижняя часть тела – в обоих этих положениях одновременно. У груди, например, дальняя часть показана анфас, а ближняя – в профиль; нижнюю часть тела следует считать повернутой на три четверти: это мы видим по положению пупка. Ладони обычно изображены полностью и сзади[363], поэтому мы обнаруживаем, что в случаях, когда ладони нарисованы раскрытыми или согнутыми, большой палец всегда имеет невозможное для него положение. Ступни всегда изображены в профиль, и – вероятно, чтобы избежать трудностей, связанных с изображением пальцев, – они обе почти всегда нарисованы так, что видна внутренняя сторона, хотя в полностью прорисованных изображениях, на которых у ног очерчены икры, внутренняя и внешняя стороны ступней разные, как и полагается.
Помимо этих мер предосторожности, египтяне обычно соблюдали два правила общего характера, оба которых имели огромное влияние на способ рисования человеческой фигуры. Первое правило предписывало, чтобы, если одна рука или нога была впереди другой, это обязательно должна быть та, которая находится дальше от зрителя. Поэтому фигура, смотрящая вправо, могла выдвинуть вперед только левую ногу, и наоборот. Смысл этого правила очевиден: если бы правая рука была вытянута вперед, она пересекла бы туловище, а это уродливо и создает путаницу.
Труднее найти объяснение второму правилу, согласно которому все фигуры в правильном для них положении должны были смотреть вправо, то есть быть повернуты к зрителю правым боком. Это для египетского художника было одним из основных законов[364], и, если он был волен изобразить какую-то фигуру так, как ему хотелось, он поворачивал ее только вправо.
Два изображения царевича Мереба (согласно L. D., 20, 21)
Правильный рисунок, обращенный вправо
Перевернутый рисунок, обращенный влево
Когда же художник, по какой бы то ни было причине, был должен нарисовать ее смотрящей влево, он довольствовался тем, что просто переворачивал рисунок, не обращая внимания на возникавшие из-за этого противоречия. На статуях эпохи Древнего царства видно, что собранная в складки часть парадной юбки всегда находилась с правой стороны, и на всех рисунках, где фигура повернута вправо, юбка показана именно так. По статуям нам также известно, что длинный скипетр всегда держали в левой руке, а короткий в правой. Это тоже правильно показано у всех нарисованных фигур, которые смотрят вправо. Но у фигур, которые являются лишь механически перевернутыми копиями обращенных вправо, и скипетр, и стороны юбки всегда меняют место. Я не могу описать здесь подробности путаницы, возникавшей из-за этого при рисовании рук этих перевернутых фигур, и тех изумительных способов, которыми многие художники пытались выйти из этого затруднения[365] .
Эти правила соблюдались и при изображении животных, которых рисовали обычно в профиль, за исключением нескольких частей тела (например, глаз и рогов)[366], легче узнаваемых, когда они изображены анфас. Животные тоже всегда выдвигают вперед ту конечность или то плечо, которые были дальше от зрителя; даже птицы не составляют тут исключения.
Необычный и своеобразный облик египетских рисунков – результат развития рассмотренных выше правил, которые возникли, должно быть, еще в доисторические времена, так как соблюдаются без единого нарушения уже в самых древних памятниках, и управляли египетским искусством все время, пока оно существовало. Даже нам не составляет труда приучить свои глаза к этим особенностям так, что они больше не раздражают нас; и, конечно, они не вызывали ни малейшего противодействия у египтян, которые, несомненно, считали, что это – единственный верный способ рассматривать и изображать человеческое тело.
Однако египтяне не считали этот стиль единственно возможным способом рисовать, поскольку уже в эпоху Древнего царства в некоторой степени освободились от этого традиционного стиля. Например, в гробнице, относящейся ко времени IV династии, мы встречаем фигуры, изображенные вполне реалистично: они поворачиваются к нам спиной или поднимают вверх не ту ногу, которая положена, и совершают другие подобные «преступления», которые, правда, дозволяет природа, но не допускает египетское искусство. Причем эти фигуры нанесены такими уверенными мазками, что мы не можем считать их просто экспериментами или одиночными попытками: нарисовавшие их художники явно были привычны к работе в этом вольном стиле. Следовательно, в тот древний период, кроме строгого старомодного стиля, существовала более новая школа искусства, в которой было больше свободы, хотя она явно не пользовалась таким уважением, как старая. Любой, кто хотел, мог применить этот стиль для украшения своего дома, но для гробницы знатного человека он считался неподходящим.
Здесь полагалось безраздельно господствовать традиционному формализму, и если иногда художник позволял себе небольшие вольности, то разве лишь в одной из неглавных фигур. По правде говоря, если мы встречаем в гробнице одну из нетрадиционных фигур, то это бывает, как правило, рыбак, или мясник, или же животное – например, газель и т. д.[367] Было бы в высшей степени неуместно изобразить так покойного или любую другую важную особу.
Итак, в эпоху Древнего царства мы встречаемся с реалистической школой, которая никогда не пользовалась большим почетом, но существовала наряду с официальным, верным условностям искусством; в более поздние времена мы повсюду обнаруживаем те же самые условности, словно они оттиснуты как печать на всей истории египетского искусства.
Рисунки эпохи Древнего царства имеют одно очень заметное достоинство: всегда ясно, что на них изображено. Этот результат достигался явно благодаря тому, что художник размещал свои фигуры близко одну от другой горизонтальными рядами. Даже самые сложные сцены – охота, когда все смешалось в движении, или столпившееся стадо – становятся ясно различимыми и понятными благодаря этому делению на ряды, расположенные один над другим. Древний художник всегда осознавал пределы своей власти. Более того, он предпочитал идти старыми путями и проводить линии – так, как это делали его предшественники.
Почти каждый рисунок эпохи Древнего царства, с которым мы встречаемся, – а спектр изображаемых сцен не очень широк – имел свой типичный способ исполнения, которого придерживались все художники, хотя и позволяли себе вносить небольшие улучшения или дополнения. Например, если было необходимо изобразить победу фараона, рисовали, как царь взмахивает палицей, делая шаг вперед, чтобы убить пронзенного дротиком врага, который упал перед ним на одно колено. Композиция этой группы всегда одна и та же: враг поворачивает голову и правую руку к царю, умоляя о пощаде: левой рукой он опирается о свое левое колено, а правая нога этого несчастного уже не держит его, а вытянулась на земле[368]. Художнику была предоставлена некоторая свобода (в отношении одежды царя, варвара и богов, которые смотрят на эту сцену), но само событие всегда полагалось изображать одинаково.
