заклинание действовало особенно сильно, если маг мог назвать вместо обычного имени бога его

– то особое имя, в котором заключалась его сила; такое имя было у каждого бога и духа. Тот, кто знал это имя, обладал силой носителя имени, и в XII главе мы узнали, что великая чаровница Исида с тех пор, как она заставила бога солнца открыть ей его истинное имя, стала такой же могущественной, как он сам. Поэтому другое заклинание, в котором упоминается это имя, должно было действовать на крокодилов сильнее, чем приведенное выше:

Я – избранный из миллионов, происходящий из царства света,Чье имя никто не знает.Если его имя произнести над потоком воды,Тот будет уничтожен;Если его произнести над сушей,Оно вызывает пожар.Я Шу, образ Ра,Обитающий в его глазу.Если кто-нибудь, находящийся в воде (то есть крокодил) откроет свою пасть,Если он ударит (?) своими лапами,Я заставлю землю упасть в поток,И заставлю север стать югом,И переверну землю.

Как мы видим, маг воздерживается от того, чтобы произнести истинное имя Шу, он лишь угрожает назвать это имя и тем самым перевернуть мир. Иногда он даже угрожает самому богу, что назовет его тайное имя, открытие которого было бы гибельным для бога. Более того, если тот, кто боялся водяных чудовищ, четыре раза повторял такое заклинание:

Приди ко мне, приди ко мне ты, образ вечности вечностей!Ты, Хнум, сын Единого,Зачатый вчера, рожденный сегодня,Чье имя я знаю, —

то имевшее «семьдесят семь глаз и семьдесят семь ушей» божество, которое он призывал, несомненно, должно было прийти ему на помощь.

Не стоит считать большой потерей то, что само имя редко упоминается и что по этой причине мы не знаем, как звучали настоящие имена Ра или Амона, поскольку то, что нам известно об этих именах, показывает нам, какими детскими они были. Невозможно найти какой-либо смысл в чудесных словах, которыми пользовались египтяне, например, в том тайном имени, которое открывает перед нами найденный в одной из пирамид текст заклинания против змей: «Хететебешетес, сын Нефгет» или в имени, которым называли духа какого-то дикого животного в эпоху Нового царства: «Шатебуте, Артебухайя»[315], или в обращении к одному из богов, которое позже было приписано часто упоминавшемуся здесь нашему знакомому Аменхотепу, сыну Хапу: «О Шауагатееннагате, сын Ерукате! Кауарушагате!» Они – только бессмысленные сочетания звуков, создающие странный шум.

Слова, которым приписывалась магическая сила, всегда были странными: одно заклинание начиналось словами «папарука, папарака, папарура», а другое звучало так:

Эдера эдесана,Эдерагаха эдесана,Вместе: матму эдесана,Вместе: эмуи эдесана,Вместе: духаэрина эдесана,Вместе: дегаксана эдесана,Вместе: такарута эдесана.Дано: уарахаеа,Кена,Хаму.

Такие магические формулы есть у всех народов, и объяснение, которое было дано этой бессмыслице, может быть применено ко всем ним: обо всех этих словах говорят, что они взяты из какого-то иностранного или неизвестного языка. Арабские маги называют свои магические слова «сирийскими», немцы – «древнееврейскими», а египтяне заявляли, что «Сантекапупеуай эйментеракакара» – это финикийские слова[316]. Боюсь, мы напрасно потратим свои силы, если будем пытаться найти эти слова в финикийском языке. Несколько слов этого языка могли действительно проникнуть в магическую литературу Египта так же, как многие древнееврейские имена ангелов проникли в нашу, но большинство этих якобы финикийских слов, несомненно, просто выдуманы.

Разумеется, магические формулы считались наиболее действенными, если произносились вслух, но их применяли и в письменном виде, и этим объясняется усердие, с которым в гробнице повсюду писали магические формулы на благо умершего: чем больше раз они были написаны, тем больше было уверенности, что они подействуют.

Был и другой способ продлить действие магических формул: их читали над каким-либо предметом, который благодаря этому надолго приобретал магическую силу. Например, приведенные выше заклинания против крокодилов можно было прочесть над слепленным из глины яйцом, и, если потом кормщик лодки держал это яйцо в руке, все ужасные звери, которые поднимались из воды, тотчас же снова опускались вниз[317]. Таким же образом можно было наделить магической силой бумажную или восковую фигурку, и, если ее тайком принести в дом врага, она вызывала в нем болезни и слабость. Мы уже рассказывали в предыдущей главе о том, как другие маленькие фигурки использовались в качестве слуг при умерших; такие статуэтки, а также каменные гуси, деревянные модели кухонь и прочие подобные похоронные принадлежности в гробницах были наделены магической силой с помощью прочитанных над ними заклинаний. Мы точно знаем, что так же поступали с каменными и фарфоровыми украшениями, которые были найдены вместе с мумиями и наполняют собой наши музеи.

Например, над маленьким изображением столба Дед , который был символом священного позвоночника Осириса, нужно было произнести такие слова: «Ты снова принадлежишь себе, ты, чье сердце не движется; твой хребет принадлежит тебе, ты, чье сердце не движется. Ты лежишь на боку, я лью под тебя воду. Смотри, я приношу тебе

и ты радуешься этому». Посредством этого заклинанияобеспечивал умершему, на чьей шее он висел, безопасность при входе в ворота мира мертвых. Над другим похожим амулетом, но сделанным из сердолика, произносились следующие слова: «О, кровь Исиды, о, великолепие Исиды, о, магическая мощь Исиды, о, амулет для защиты великого человека, бойся причинить ему вред». Исида защищала умершего, если на нем был такой амулет, а Гор радовался при виде этого амулета.

Такие амулеты носили для защиты не только мертвецы, но и живые люди, и даже боги; священные животные тоже не могли обойтись без таких хранителей. Один амулет в эпоху Древнего царства, видимо, состоял просто из двух камней или кусков дерева, продетых один сквозь другой, позже он принимал форму сердца или имел вид четырехугольного щита с мистическими изображениями, украшенного вверху небольшой выемкой.

Такое господство веры в магию, несомненно, тормозило интеллектуальный прогресс египетской нации: кто же возьмет на себя труд идти по длинным утомительным путям, предлагаемым природой, если люди думают, что этого же результата можно добиться гораздо более коротким сверхчеловеческим путем. Египтяне особенно верили в магию там, где дело касалось медицины. Они очень усердно занимались медициной и могли похвалиться хорошими результатами по меньшей мере в ее практической области; но египетские врачи так никогда и не смогли освободиться от влияния магии. Кроме особых чудодейственных заклинаний, которые нужно было произносить над различными лекарствами, чтобы наделить их нужной силой, при изготовлении любого медикамента надо было произносить слова: «Пусть Исида сможет освободить, освободить. Пусть Исида сможет освободить Гора от всего зла, которое его брат Сет причинил ему, когда убил его отца Осириса. О Исида, великая чаровница, освободи меня, избавь меня от всех вредных красных проявлений болезни, от лихорадки бога и от лихорадки богини, избавь меня от смерти, а смерть от боли, избавь меня от боли, которая охватывает меня, как ты освободила и избавила своего сына Гора, пока я вхожу в огонь и выхожу из воды» и т. д. Когда больной принимал лекарство, тоже нужно было произнести заклинание. Оно начиналось так: «Приди, лекарство, приди и изгони это из моего сердца, из этих членов моего тела, которые вместе с лекарством сильны магической мощью».

Однако среди египетских врачей, очевидно, было какое-то число рационалистов, поскольку в разные книги по медицине входит разное количество магических заклинаний. Например, в той книге, которую мы специально взяли за основу для нашего рассказа о египетской медицине, – в большом папирусе времен XVIII династии, который был опубликован Эберсом, содержится гораздо меньше изречений для изгнания злых духов, чем в некоторых более поздних сочинениях; вероятно, это произошло потому, что тот врач, который составлял этот сборник рецептов по более ранним источникам, испытывал не очень большую любовь к магии.

Уже в эпоху Древнего царства медициной занимались врачи-специалисты, которые назывались  сну (по-коптски «сайн»). До нас дошли имена некоторых царских врачей того времени: царю Снофру[318] служил «главный врач фараона» Сехметнаеонх, и, вероятно, немного раньше жили[319] «врач фараона» Ранаеонх и стоявший выше него «начальник врачей фараона» Несменау. Похоже, что жрецы львиноголовой богини