Лепски приехал в управление сразу же, как только его вызвали, – то есть чуть позже семи утра. Настроение у него было хуже некуда. Он обещал жене провести воскресный день на пляже, но все полетело к черту. Испортилось настроение и у жены.

Причина недовольства была на самом деле в другом. Если бы Лепски поручили заниматься делом Форрестера, настроение его было бы куда лучше. Лепски понимал, что очень скоро об исчезновении Форрестера пронюхают газетчики, и тогда каждый детектив, занимающийся этим делом, попадет в сферу пристального внимания прессы. А это значит – фотографии этих детективов запестрят на первых страницах газет. Больше всего на свете жена Лепски любила, когда энергичное лицо мужа появлялось в прессе: лучи славы мужа падали и на нее. Самому Лепски это тоже доставляло немалое удовольствие.

Когда усталый Якоби протянул ему рапорт об обнаружении тела Дрены Френч с требованием выяснить обстоятельства ее гибели, Лепски взорвался:

– Так ты вытащил меня из постели только затем, чтобы я выяснил, отчего умерла эта проклятая шлюха? – зарычал он.

Якоби нравился Лепски, он восхищался его талантом, но все же сделал строгое лицо и сказал:

– Не кипятись, Том. Это приказ шефа. Я только передаю тебе его распоряжение.

Лепски фыркнул:

– А все недотепы и безмозглые тупицы, значит, будут заниматься поисками Форрестера… правильно?

– Да, все недотепы и безмозглые тупицы. – Якоби покачал головой. – Лишь детектив второго класса Том Лепски получил ответственное задание. Прими мои поздравления.

– Иногда мне кажется, что шефу давно пора на покой, – пробурчал Лепски, скривив губы. – Он явно нуждается в проверке умственных способностей. – Сложил рапорт и сунул в задний карман брюк. – И нечего здесь строить умную рожу.

Якоби продолжал рассматривать коллегу с каменным выражением лица. Лепски еще раз негодующе фыркнул и быстро вышел из кабинета.

Он быстро прибыл в порт и, когда подъезжал к пристани, уже забыл о своих огорчениях. К нему вернулась присущая ему наблюдательность и умение схватывать все на лету – признаки настоящего полицейского.

Двое патрульных скучали возле покрытого клеенкой тела. Один из них, верзила-ирландец Майк О'Шайн, работал в порту давно и знал его как свои пять пальцев. Другой, Дик Лоусон, был моложе и гораздо менее опытен. Он работал в паре с О'Шайном лишь полгода. За информацией Лепски обратился именно к О'Шайну.

– Это она? – Лепски поднял клеенку, глянув в мертвое лицо Дрены.

Наметанным глазом он сразу определил, что девушка умерла раньше, чем утонула. Рваная рана на виске была смертельной. Он хмыкнул, затем обратился к Лоусону:

– Вызови санитарную машину. Пусть доставят тело в морг.

В этот час в порту было безлюдно, и троим мужчинам никто не мешал.

– Ее кто-то ударил, Майк? – спросил Лепски.

– Не думаю. Посмотри туда… – О'Шайн подвел его к краю мола и указал на нос прогулочного катера. – Я думаю, она потеряла равновесие и, падая, разбила голову о нос катера. Видишь, пятна крови.

Лепски посмотрел на пятна крови, отчетливо видные на белом носу катера, и хмыкнул. Затем взял ирландца за руку.

– Давай покурим, – предложил он. – Дик и один управится.

Ирландец пошел вслед за Лепски и уселся в машине на место пассажира. Лепски сел на место водителя. Когда он увидел, что Лоусон отправился к телефонной будке, чтобы вызвать санитарную машину, открыл отделение для перчаток и достал бутылку виски. Маленькие глазки ирландца довольно заблестели. Лишний раз приглашать его не требовалось: он сделал пару больших глотков, вытер горлышко бутылки и протянул ее Лепски:

– Прекрасный напиток.

Лепски пить не стал. Он спрятал бутылку обратно, в отделение для перчаток, угостил ирландца сигаретой и закурил сам:

– Что ты можешь сказать мне о ней, Майк?

– Это Дрена Френч. Она работала в клубе «Гоу-гоу». В городе появилась полтора года назад. Живет на Анкор-стрит в доме номер 187. У меня с ней проблем не было. Думаю, она выпила лишнего, шла домой и свалилась в воду. Она вообще много пила.

Лепски вздохнул. До чего же тривиальное ему попалось дело. Однако по долгому опыту он знал, что такие простые дела частенько преподносят неожиданные сюрпризы.

– Парень у нее был?

– Ха!.. Крутился возле клуба почти каждую ночь. Неплохой парень… Я слышал, он работает в клинике Гаррисона Уэнтворта… Кажется, он работает там санитаром.

Лепски вздрогнул и навострил уши, с интересом глядя на ирландца.

– Санитаром в клинике Уэнтворта? Ты уверен? – спросил он.

– Конечно.

– Как его зовут?

– Льюис… Да, именно Льюис.

Лепски тут же связался по радиотелефону с управлением. Трубку поднял Якоби.

– Макс… как звали санитара, которому раскроили череп в сумасшедшем доме?

– А я думал, ты занят делом в порту, – недовольно проворчал Якоби.

– Слышишь меня! – рявкнул Лепски. – Как его звали?

– Фред Льюис.

Лепски положил трубку и некоторое время сидел неподвижно, размышляя. О'Шайн с любопытством смотрел на него.

– Майк, у нее были друзья? – наконец спросил он.

– Друзья? У девиц такой профессии настоящих друзей не бывает. Она неплохо ладила с О'Брайеном… Пару раз, когда мы с ней встречались, она упоминала Тин-Тина Вашингтона, бармена. Он ей явно нравился… неплохой парень. Но друзья… – О'Шайн покачал головой.

– Этот Тин-Тин… где его найти?

– Он снимает комнату прямо здесь. – Ирландец ткнул толстым пальцем в сторону большого дома.

Завывая, подкатила карета «Скорой помощи». Из нее вышли два санитара.

– Давай, Майк, иди. Я отлучусь ненадолго, – сказал Лепски. – Скажи Лоусону, чтобы охранял катер. Что-то здесь не так.

– Спасибо за выпивку. И не беспокойся, я прослежу за всем.

О'Шайн вышел из машины и, тяжело ступая, направился к машине «Скорой помощи».

Лепски вновь поднял трубку радиотелефона.

– Мне нужен фотограф, Макс, – сказал он, когда ему ответил Якоби. – И пришли кого-нибудь из отдела по расследованию убийств.

– Здесь только Маклин… остальные все заняты в клинике. Что случилось, Том?

– Быстрее пришли ко мне фотографа и Маклина, – словно не слыша вопроса, повторил Лепски.

Он вышел из машины и направился к дому, который указал О'Шайн. Обычный дешевый пансион, каких много в районе порта. Неопрятный старик, дремавший за конторкой, встрепенулся, когда вошел Лепски. Он знал полицейского, и в его слезящихся глазках зажглась тревога.

– Добрый день, капитан, – сказал он. – Что-то случилось?

– Это тебе лучше знать.

До того как стать детективом, Лепски много лет проработал патрульным полицейским и хорошо знал всех старожилов порта, да и они его хорошо знали.

– У нас все нормально, капитан… Спокойно, как в детском садике.

– Ха!.. С двухголовыми монстрами… Знаю я вас.

Старик беспомощно улыбнулся:

– Все тихо, капитан… клянусь.