островитян, по-английски был «ни бум-бум». Но спасла визитка с адресом, которую Андрею в ночном клубе вручил молодой банкир Захаржевский.

На фоне урбанистического пейзажа, всех этих отзеркаливающих стеклами и хромом башен и параллелепипедов здание, в которое вошел Бушмин за две минуты до назначенного ему срока, выглядело несколько старомодно, но в то же время основательно, капитально, в духе старого доброго европейского империализма конца XIX — начала XX веков. Не успел он толком осмотреться в вестибюле, как через парадное в «Империал-банк» вошли Жорж и Ника (так зовут молодую крепенькую женщину, сопровождающую повсюду молодого банкира, в которой Андрей — не без оснований — заподозрил профессионального сотрудника охраны).

— Благодарю вас, Ника, — негромко произнес Георгий, адресуясь к своей спутнице. — Возвращайтесь в «Риц», ждите нас там. Мы приедем после часу, будьте к этому времени готовы к небольшой прогулке по городу.

Охранница, упакованная как «бизнесвумен», посмотрела на Андрея, слегка кивнула ему, как знакомому, затем отправилась обратно к поджидавшей ее у парадного машине.

— Ну вот, опять мы пересеклись! — осветившись обаятельной улыбкой, сказал Захаржевский, крепко пожимая приятелю руку (как будто это не он сам предварительно назначил здесь Бушмину свидание). — Здравствуйте, Андрей! How are you?[12]

— Fine, — усмехнулся Бушмин. — Вопреки всему, дружище, я в полном порядке.

Он бросил внимательный взгляд на «клиента». Захаржевский, одетый в темное пальто, — при себе у него имелся портфель из крокодиловой кожи от «Альфред Данхилл» — был чисто выбрит, свеж и по- деловому заряжен. И если бы Бушмин не был сам тому свидетелем и активным участником, он бы ни за что не заподозрил, что тот как минимум до четырех утра слонялся по местным «ночникам».

— Георгий, а ваша спутница...

— Саша? — Молодой банкир произнес женское имя на французский манер, с ударением на втором слоге. — Я оставил ее в отеле. Поздно легли, как вы сами понимаете...

— Вернее сказать, рано, — уточнил Андрей.

— Да и нечего ей здесь делать, — кивнул Захаржевский. — Андрей, я надеюсь, вас проинструктировали в Москве? Иными словами, вы в курсе, зачем мы сюда приехали, в этот банк?

— Да, у меня имеются соответствующие инструкции, — сказал Бушмин. — Но нам необходимо поговорить, Георгий. Задачу мне обрисовали лишь в общих чертах. Нужны детали и подробности, нужна полная ясность. И прежде чем мы что-то предпримем, я хотел бы получить у вас необходимые разъяснения.

— Знаете, я бы тоже хотел полной ясности. — Лицо Захаржевского приняло озабоченный вид. — О делах поговорим чуть позже. Я знаю здесь поблизости кафе. А сейчас, если вы не против, мы поднимемся в кабинет управляющего. Простая формальность, но вы, Андрей, тоже обязаны при этом присутствовать.

На третий этаж здания они поднялись не по лестнице, как простые смертные, а в кабине спецлифта, в сопровождении банковского клерка. У дверей распахнувшегося лифта их ожидал мужчина лет сорока пяти, холеный темновласый господин, вернее, месье, занимающий пост управляющего в этом одном из крупнейших в Париже филиалов банка «Креди Лионе». Они с молодым Захаржевским обменялись теплыми сердечными улыбками и такими крепкими дружескими рукопожатиями, что о них можно было подумать со стороны, будто они близкие родственники. Российский банкир представил своему парижскому коллеге Андрея — на этот раз не как своего приятеля, а в качестве делового партнера. Глядя на то, с каким показным дружелюбием — и даже почтением! — управляющий относится к пожаловавшим в его учреждение визитерам, и прежде всего, конечно, к Жоржу, Бушмин предположил, что Захаржевский бывал здесь и прежде и что ему не впервой иметь дело с этим европейским банком и местными банкирами.

В отличие от простолюдинов здешний управляющий владел английским близко к совершенству. Впрочем, говорить о чем-либо с ним Бушмину особенно не довелось (за все время их почти получасового визита он произнес всего три или четыре фразы). Выяснилось, что Захаржевский уже обо всем позаботился: Андрею оставалось лишь подмахнуть пару заранее составленных бумаг и оставить образец своей подписи. Если коротко, то это означало, что с нынешнего момента, чтобы получить доступ к зарубежным, преимущественно офшорным, счетам, с которых крупные денежные средства могут быть переведены на счета того же «Креди Лионе», — это вполне легальные суммы, составляющие часть выручки от продажи российской нефти, — требовались подпись и желание не одного только банкира Георгия Захаржевского, но и его нынешнего «делового партнера».

Иными словами, люди, которые командировали сюда, в Западную Европу, для проведения неких тайных переговоров Захаржевского, прикрепив к нему в последний момент Андрея Бушмина, решили перестраховаться, так, чтобы никто из них по отдельности не мог снять со счетов ни одного доллара, ни единого евро.

Общая же кубышка, которой теперь могут пользоваться, — если только возникнет такая необходимость, — «кремлевские эмиссары», составляла кругленькую сумму: пятьсот миллионов у.е., примерно пополам в долларах США и в европейской валюте.

Покончив с банковскими формальностями, местный управляющий, полюбивший, кажется, Жоржа, как родного сына, проводил их до самой внешней двери, сделанной в форме «вертушки», — они прошли пешком около квартала, после чего вошли в другое здание, с более современным фасадом, часть первого этажа которого занимает кафе или же ресторанчик для здешних «яппи» (обычные парижане и туристы сюда, кажется, заглядывают крайне редко).

— Обедать будем позже и в другом месте, — сказал Жорж, вешая пальто на хромированный стояк с крючками. — Здесь мы сможем перекинуться словцом. Сразу предупреждаю, Андрей, что далеко не на все вопросы, которые у вас сейчас крутятся на языке, я способен дать точные ответы.

Подошел официант. Захаржевский сделал заказ: кофе для Бушмина, свежеотжатый апельсиновый сок для себя и круассаны. Потом принялся вкратце излагать предстоящую им задачу, не вдаваясь, впрочем, слишком уж подробно в различные технические детали.

— Есть большая вероятность, что переговоры пройдут удачно и дадут нам искомый результат, — запивая съеденный им еще теплый круассан соком, сказал молодой банкир. — Тогда мне вообще не понадобится ваша помощь и поддержка.

— Хорошо бы, — криво усмехнулся Бушмин. — Потому что лично я пока не представляю, как и какими средствами я мог бы обеспечить вашу безопасность в случае возникновения какой-нибудь серьезной угрозы.

— Те люди, с которыми я уже успел предварительно законтачить, сами, знаете ли, сейчас сильно напуганы. «Замутили», а теперь, кажется, не прочь дать задний ход. По-любому, разработанная ими схема — придумали ее, уверяю вас, оч-чень неглупые люди — сейчас в полной мере не работает: у кого-то из них не выдержали нервы. Плюс к этому кто-то сторонний успел выдернуть из их схемы пару-тройку важных звеньев...

— Вы намекаете, Георгий, на исчезновение некоторых персон?

— Да, — кивнул тот. — Одного из них, если вы еще не забыли, похитили буквально у нас на глазах. И если бы не вы, Андрей, то и ваш покорный слуга сейчас числился бы — как минимум — в «без вести пропавших».

— Вы могли тогда погибнуть, — сухо сказал Бушмин. — Так что, в сущности, вам не за что меня благодарить.

— Существует только одна реальность, в которой мы сейчас с вами находимся, — спокойно заметил Захаржевский. — Я жив, здоров, сижу в парижском «бистро», ем круассаны и запиваю их соком. Что же касается наличия рисков, то на все случаи жизни все равно не застрахуешься... Кстати, что слышно о Голубеве?

— Известно лишь, что за него просят большой выкуп. На момент моего отъезда ситуация с похищением Голубева, в сущности, так и не прояснилась.

— Мутная история.

— Согласен. Все это весьма подозрительно, если учесть, что на прошлой неделе исчезли, словно провалились под землю, еще двое людей...

— Литвинов и Серебрянский? — уточнил банкир. — Да, это действительно наводит на разные