карман, где у него лежали документы, счел нужным предупредить гэбистов об одной существенной детали.
– У меня ствол в наплечной кобуре.
– Мы знаем, – сказал литовский чекист. – Аккуратно извлеките из кобуры свой пистолет и передайте его мне.
Стас так и поступил.
Гэбист, передав нестеровский «ЧЗ» своему коллеге, опять посмотрел на него.
– Теперь документы!
Стас вручил ему свои водительские права и документ на право ношения личного оружия.
Пока гэбист сверял фото на водительских правах с оригиналом, Стас успел подумать вот о чем… Вильнюс – это не Москва, где практикуются повальные проверки документов. Многие люди здесь вообще не имеют привычки носить документы с собой. Если человек не нарушает закон, никому из сотрудников местных органов и в голову не придет подойти к нему на улице и потребовать предъявить паспорт или другое удостоверение личности… Но на Нестерова и его сотрудников, по-видимому, это негласное правило не распространяется.
– Станислав Нестеров? – подняв голову, спросил сотрудник ДГБ.
– Да, это я.
На запястьях Нестерова защелкнулись наручники.
– Вы арестованы, гражданин Нестеров.
Стас предполагал, что его отвезут на допрос в штаб-квартиру ДГБ, расположенную неподалеку от центрального проспекта Гядимино, но дело обернулось куда хуже.
СИЗО Лукишкес в литовской столице – это примерно то же самое, что Лефортово в Москве; то есть изолятор, где содержат особо опасных преступников либо лиц, подозреваемых в совершении тяжких преступлений против личности, общества или государства и находящихся в данный момент под следствием.
Мало того, Нестерова сопроводили в корпус, где под стражей содержатся самые известные преступники. Но и это еще не все… Его определили в одну из двух существующих здесь спецкамер одиночного содержания; местные власти, ориентируясь на советы консультантов из ФБР, решили особо оборудовать эти две камеры после того, как в одной из одиночек при странных обстоятельствах повесился один из «братков» средней руки, причем случилось это после того, как он изъявил желание дать показания на лидеров «вильнюсской бригады».
Камера, в которую препроводили Стаса, была снабжена двумя телекамерами, укрепленными на кронштейнах под потолком, откуда изображение круглосуточно подавалось на пульт охраны. Дверь камеры имела вставку из прозрачного, но пуленепробиваемого стекла, через которое дежурный вертухай мог видеть и заключенного, и все пространство камеры. Короче говоря, помещенный сюда индивидуум находится круглые сутки под неусыпным наблюдением тюремных охранников…
Но сидеть в этой «элитной» камере для особо опасных преступников Нестерову долго не пришлось.
Спустя четыре часа – за это время он успел отказаться от приема пищи – за ним явились двое уже знакомых ему сотрудников ДГБ.
Нестерову разрешили надеть ботинки – перед тем как ввести в камеру, его оставили в одних носках, – затем препроводили в помещение для допросов.
Здесь его ожидал старший инспектор ДГБ Феликс Монкайтис, одетый, по обыкновению, в скромный штатский костюм серых расцветок.
– Снимите с него наручники, – приказал своим сотрудникам Монкайтис. – Вот так… Теперь оставьте нас наедине.
Он кивнул на металлический стул, прикрученный к полу.
– Присаживайтесь, Нестеров. Я вызвал вас на допрос, потому что у нас имеется к вам целый ряд вопросов.
Монкайтис сел по другую сторону стола, на котором стоял забранный в металлический кожух записывающий аппарат. Рядом с ним лежала папка синего цвета с какими-то бумагами, перьевая авторучка, пачка сигарет «Винстон» и дешевая одноразовая зажигалка.
– Можете курить, Нестеров, – сказал гэбист, подвигая к нему сигареты.
– Я не люблю одалживаться, – сухо сказал Стас.
Хотя, по правде говоря, курить ему хотелось нещадно.
– Ну что ж… Тогда приступим к делу.
Монкайтис вставил в магнитофон аудиокассету специального образца, заключенную, как и аппарат, в металлический футлярчик и предназначавшуюся для длительного хранения информации.
– Не так быстро, – сказал Стас, увидев, что гэбист собирается включить свой агрегат. – Я свои права знаю… Сначала предъявите ордер на арест! Подписанный «надзорным» прокурором и судьей! А также сообщите мне, в нарушении каких статей Уголовного кодекса меня намерены обвинить!
Монкайтис, бросив на него чуть насмешливый взгляд, извлек из папки нужную бумагу и, не выпуская ее из рук, продемонстрировал Нестерову.
Это был ордер на арест «гр-на Нестерова», выданный на основании одного из разделов «Закона о превентивном задержании». Санкция прокурора и судьи… все подписи имеются. «Следственной части ДГБ предъявить основанное на законодательстве ЛР обвинение в течение тридцати суток с момента задержания…» Значит, месяц целый могут здесь мурыжить… Вот влип так влип!
А это что такое?
Скользнув глазами вниз по тексту документа, Стас обнаружил, что в нем – не проставлена дата.
То есть Монкайтис мог взять ручку со стола, проставить сегодняшнюю дату, и тогда… И тогда юридическая махина заработает уже на полных оборотах, так что задний ход дать будет чрезвычайно трудно… Поди докажи кому, что ДГБ в данном случае само нарушает закон и что старший инспектор Монкайтис, который явно намерен сильно надавить на него – «один мой росчерк пера, Стас, и ты как минимум месяц проведешь в этой тюряге», – превышает свои служебные полномочия.
Позволив ему ознакомиться с ордером, Монкайтис убрал бумагу обратно в свою папку.
– Ну что, теперь ясна ситуация?
Нестеров откинулся на спинку металлического стула.
– Понял, не дурак.
– Ну, а раз не дурак, – негромко сказал Феликс, – то должен вести себя – как умный.
– Я все ж не понял, в чем меня обвиняют.
– Это ваши проблемы, Нестеров, – сказал гэбист. – Я по закону не обязан сейчас формулировать обвинение.
Нестеров пожал плечами:
– Ну, тогда я не обязан отвечать на ваши вопросы.
Монкайтис все же включил свой агрегат. Пару минут он излагал обычную в таких случаях информацию о задержанном, спросил фамилию, год рождения, род деятельности, домашний адрес… Затем приступил непосредственно к допросу.
– Нестеров, вы знакомы с Анной Алексеевной Головиной, 1974 года рождения, российской гражданкой, проживающей в Москве?
– Я требую адвоката, – сказал Стас.
– Где и когда вы встречались с указанным лицом?
– Я требую адвоката.
– Вы являетесь главой вильнюсской охранной фирмы «Фалькон»?
– Да, это так.
– Состоит ли ваше частное предприятие в юридических отношениях с московским частным охранным предприятием «Каскад», руководителем которого является гражданин России Евгений Иванов?
– Я требую адвоката.
– У вас заключен контракт на обслуживание российской гражданки Анны Головиной?
– Я буду говорить только в присутствии адвоката.
