ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ – ВОЛК
Антон Легостаев выехал из Вильнюса затемно, чтобы к назначенному сроку, ровно в десять утра, достичь литовского приграничного городка Пагегяй, где ему предстояло встретиться с Пятрасом Чеснаускасом, известным в узких кругах по своему прозвищу – Боксер.
Населенный пункт Пагегяй расположен всего в нескольких километрах от Немана, на южном берегу которого, за поделенным погранпереходами на две части мостом Королевы Луизы, лежит российский город Советск.
Дорога от Вильнюса и обратно – почти пятьсот километров… После позавчерашнего облома, когда какие-то черти – впрочем, он догадывался, кто перешел ему дорогу – вырвали буквально из его лап рыжую красотку Головину, настроение у Легостаева было ни в дугу. Что уж там… завалил он задание! О чем пришлось доложить еще вчерашним утром Чяпе, владельцу частного стрелкового комплекса под Вильнюсом, одному из самых близких к Боксеру людей. И от него же, от Чяпы, Антон получил указание отправляться на следующее утро в Пагегяй, где его будет ожидать либо сам Чеснаускас, либо кто-то другой, кого пошлет на встречу с ним Боксер.
Последний месяц, как успел убедиться Легостаев, Боксер старается держаться в тени, перепоручив все дела своим помощникам. И если встречается с кем-то, то соблюдает повышенные меры предосторожности – так, словно опасается за сохранность собственной жизни.
Антон знал, что в двадцатых числах января куда-то исчезли сразу четверо парней, его земляков из Паневежиса – будто испарились… Здесь можно предположить все, что угодно. Либо они мигрировали куда- нибудь на Запад, поодиночке или всей компанией, либо залегли на дно в связи с какой-то веской причиной, либо прямым ходом переместились на тот свет.
Но бывает и так: пройдет слушок, что имярек – покойник, чистый верняк, и даже на страницах местной прессы такая догадка просквозит, но глядишь, через год или два этого «покойника» задерживает Интерпол где-нибудь в Германии, Испании или в Англии, где он, прикрываясь липовыми документами, успел новых дел натворить…
Так что судьба четверых «паневежских» до сих пор остается неясной; и даже Боксер, когда Антон однажды задал ему вопрос на эту щекотливую тему, лишь неопределенно пожал плечами – то ли сам не располагает информацией, то ли не хочет посвящать Легостаева в какие-то свои или чужие тайны.
Но то, что кто-то на днях грохнул в Юодкранте Каланчу и еще двух паневежских ребят – это уже серьезный сигнал опасности. …Настроение Антона Легостаева, и без того пасмурное, испортилось бы окончательно, узнай он, что весь вчерашний день Боксер провел в Вильнюсе, и мог бы не гонять его спозаранку за тридевять земель, а назначить встречу по одному из известных им адресов. Правда, Боксера в столице тоже ждал облом – первый его заброс оказался неудачным, «иваны» проигнорировали заготовленную им наживку, – но в этой комбинации участие Легостаева, занятого другими делами, никоим образом не планировалось…
Тридцатишестилетний Пятрас Чеснаускас, уроженец литовского города Паневежис, одно время терпеть не мог, когда кто-то всуе упоминал его давнее прозвище – Боксер. Да, будучи подростком, он серьезно занимался спортом и уже в семнадцать лет стал чемпионом республики среди юношей в полусреднем весе. Но тут же едва не загремел в тюрягу за участие в пьяной драке в одном из паневежских ресторанов, где он избил замрежа местного драмтеатра (в котором, кстати, всю жизнь работает знаменитый Донатас Банионис). Добрые люди, уже успевшие положить на него глаз, помогли ему отмазаться в той ситуации. И хотя по молодости и по глупости – он еще не раз пускал в ход свои крепкие кулаки, серьезные занятия боксом с той поры оставил раз и навсегда.
В принципе, сейчас ему было наплевать, кто и как зовет его за глаза.
Люди, с которыми судьба сводила его в первый раз, ориентируясь на это приставшее к нему с малолетства прозвище, рассчитывали увидеть перед собой свирепого, но туповатого субъекта соответствующей внешности – обязательно с хрящеватым перешибленным носом, – но видели совсем другое… Для паневежских ребят, многих из которых, перебивавшихся мелким рэкетом и кражей автомобилей, он пристроил в частные службы безопасности и даже в полицию – если уж заниматься рэкетом, то по-умному, действуя под сенью закона либо прикрываясь крутой «крышей», – Боксер, особенно в последние годы, непререкаемый авторитет. В среде местных бизнесменов он тоже свой – многим из серьезных деловых людей он смог оказать те или иные услуги, – хотя некоторые дельцы косятся на него, старательно избегая всяких контактов с ним. Есть у него свои люди и в силовых структурах, так что благодаря всем этим полезным связям, действуя по принципу «ты – мне, я – тебе», Боксер умудрялся всегда быть на плаву…
Легостаев не без труда нашел двухэтажный коттедж, расположенный на окраине городка Пагегяй. Поприветствовав кивком знакомого парня, давно состоящего телохраном при Боксере, Антон вслед за ним прошел внутрь дома.
– Сделай-ка нам по чашке крепкого кофе, – сказал Боксер своему бодигарду. Затем, когда тот оставил их вдвоем в гостиной дома, пристально посмотрел на Легостаева. – Здравствуй, Антон! Нормально добрался? Гм… Чяпа мне уже доложил, что вы крупно облажались…
Рассказывай, что за облом у вас приключился, кто вам перебежал дорогу и что нужно сделать, чтобы исправить положение…
Какое-то время он слушал Легостаева молча, но когда тот в подробностях поведал о неудачном визите в фирму «Фалькон», с последующим препровождением Антона и двух его помощников в одно из отделений полиции, Боксер вдруг оборвал его доклад:
– Выходит, что за день до вас у Нестерова в гостях побывал Хорь? Да еще маски-шоу устроил там?
– Да, но я узнал об этом с опозданием.
– Я же предупреждал и тебя, Антон, и Чяпу, чтобы вы поддерживали контакт с Хорем!
– Я ж ему не начальник, чтоб он мне докладывал о всех своих телодвижениях, – потрогав пальцем все еще заклеенный пластырем нос, сказал Легостаев. – Потом уже, когда Хорь вытащил нас из ментовки, мы с ним обкашляли эту тему. В принципе, ничего страшного не произошло.
Как сказал сам Хорь: «Кашу маслом не испортишь»…
– Но «московские товарищи», как я вижу, предпочли все же воспользоваться услугами «Фалькона», – хмыкнул Боксер. – Ты у нас, Антон, хотя и носишь русскую фамилию, все ж полукровка, наполовину литовец. А вот Нестеров – стопроцентный русак. Может, дело именно в этом? В том, что кое-кто не склонен доверять в своих тайных делах нам, аборигенам?
– Понятия не имею, Пятрас, – Легостаев пожал плечами. – Но почему ты говоришь во множественном числе? По-моему, она приехала одна, без сопровождения… – «По-моему» или точно? – Боксер бросил на него острый взгляд. – То-то же… Ну-ка, взгляни на эту фотку еще раз?
Он продемонстрировал Антону извлеченную из кармана цветную фотокарточку небольшого формата, причем часть ее, где явно был запечатлен еще кто-то, он как бы ненамеренно прикрыл пальцами.
– Да, на фото она, эта самая Головина, – подтвердил Антон.
Пришлось ему теперь рассказать и о том, как он упустил эту рыжеволосую москвичку, поселившуюся в «Неринге», и о другом – что дорожку им в этом деле перебежали, кажется, злокозненные «соколы».
– Вчера вечером узнали, что она выписалась из «Неринги», – доложил напоследок Легостаев. – Сомневаюсь, чтобы она уехала обратно в Москву.
Я поручил двум сотрудникам пробить адресок… Мы на нее обязательно выйдем, хотя бы через того же Нестерова.
– Судьба Нестерова меня совершению не интересует, – сухо сказал Чеснаускас. – Моли бога, чтобы Головина не сдернула из Вильнюса после вашей неудачной акции… Найдите ее, Антон, и привезите на стрельбище в Пабраде к Чяпе! Остальное не твоя забота.
– Я все понял.
Боксер, глядя на него, криво усмехнулся:
– В том деле, что тебе поручено, Антон, следует отбросить всякие моральные принципы. Человек человеку – волк… Мы с тобой должны думать только о своих шкурных интересах, а остальное приложится…
Глава 16
С ВОЛКАМИ ЖИТЬ – ПО-ВОЛЧЬИ ВЫТЬ
