– Я точно не знаю, но, по-моему, что-то связанное с наркотиками. Однажды я нашла в пиджаке Роберта пакетик с марихуаной. Я спросила у него, что это значит, но он ответил грубо, чтобы не совала нос в мужские дела. Потом за ним зашел Холидей, и они куда-то ушли.

– А он сам не употреблял наркотики? – допытывался я.

– Нет, – она решительно покачала головой. – Я это точно знаю. Ни он, ни Холидей наркотиков не употребляли.

– Почему вы так решили? – меня заинтересовала эта девушка, которая, по-видимому, имела за плечами богатый житейский опыт, и я предугадал ответ:

– Наверное, сами когда-то?..

Она открыто смотрела мне в лицо.

– Вы угадали. Это продолжалось полгода. Но теперь с этим покончено. Мне это чуть не стоило жизни.

Я кивнул, соглашаясь.

– У Роберта был ключ от вашей квартиры?

– Конечно.

– Его не нашли на теле… – проговорил я, ни к кому не обращаясь. – Он мог дать его кому-нибудь?

– Не знаю.

– Ну, хорошо. А что происходит в тюрьме?

– Ковач говорит, что, если я признаю свою вину, он постарается, чтобы мне дали не больше пяти лет.

– Не делайте такой глупости, – предостерег я ее. – Что необычное в поведении Роберта вы заметили в последнее время?

– Ничего… вот только…

– Ну!

– Дня за два до… до его смерти он купил акваланг. Я спросила, зачем он ему, но он пробормотал что-то невнятное. В тот день он у меня не ночевал.

– А куда он поехал?

– Я не знаю. На следующий день он был подавлен, и в то же время у него был вид, как будто он сделал что-то давно задуманное…

– А как он относился к своей мачехе?

– Он ее не любил. И не любил разговоров о ней.

Потом она посмотрела на меня умоляющим взглядом и прошептала:

– Заклинаю вас, помогите мне.

На следующий день, после уплаты штрафа в двадцать пять долларов, я был выпущен на свободу. О'Брайен ждал меня в том же кабачке, где мы ужинали накануне. Стол был уже накрыт, и лейтенант прикладывался к аперитиву. Я пожал ему руку и уселся в мягкое кресло.

– Боже, какое блаженство, – пробормотал я. – Проспать всю ночь на этих скамьях все равно, что попасть под колеса тридцатитонного грузовика.

О'Брайен весело улыбнулся.

– Государству надо увеличить бюджет на содержание полиции, чтобы тюрьмы были с мягкими диванами.

Я махнул рукой.

– Все равно эти деньги пойдут в спортивный фонд полиции.

У О'Брайена было осунувшееся лицо, а под глазами появились синяки.

– У тебя, я вижу, тоже была неспокойная ночь.

– Да ну, – О'Брайен смущенно улыбнулся.

Было очень любопытно видеть, как на лице такого солидного мужчины играет застенчивая улыбка.

– Эта девочка настоящая чертовка.

– Кто? Френси? – изумился я.

О'Брайен, все еще не избавившись от смущения, кивнул. Я захохотал так громко, что перепуганная физиономия хозяина заведения появилась в дверях кабинета.

– Где она сейчас?

– Она боится выходить из дома. Говорит, что ее могут убить.

– Она права, – подтвердил я. – Сегодня я займусь устранением этого недоразумения.

– Каким образом?

– Поговорю с этими молодчиками, Роном и Красавчиком, с глазу на глаз.

– Может быть, не стоит этого делать? У них хорошая охрана.

– А у меня есть пистолет, – злобно ответил я. – Я оставил его в машине.

О'Брайен покачал головой.

– Не нужно говорить мне такие вещи, ведь я представитель закона.

Накопившаяся за эти дни злоба на этот город вырвалась наружу.

– С этим сбродом можно разговаривать только на языке оружия, О'Брайен. И если этого не в состоянии сделать полиция, то найдутся люди, которым эта работа доставит лишь удовольствие. Когда бандиты убивают ни в чем не повинных людей, это ничего, но, когда стреляешь в бандита, нужно помнить о законе, так, что ли? В данный момент можно действовать только с позиции силы.

О'Брайен нисколько не обиделся. Он только грустно смотрел на меня…

– Я уже говорил тебе, Эл, что здесь не Вьетнам и сейчас нет войны.

– Ошибаешься, – перебил я его. – Сейчас идет самая настоящая война. Гремят выстрелы, взрываются бомбы, умирают люди. Ты выйди вечером на улицу. Они пустынны. Люди боятся выйти вечером из дома, опасаясь получить нож под ребро или пулю в живот всего-то из-за десяти долларов. Сейчас война, Лесли, и важно, чтобы закон вышел победителем в этой войне, даже если придется прибегнуть к беззаконию.

– Хорошо, – согласился О'Брайен. – Возможно, в чем-то ты и прав. Два года назад я получил по носу, когда решил бороться с ними законным путем. Возможно, ты и прав…

– Лесли, – спросил я. – На каком уровне сейчас в городе наркомания?

О'Брайен пожал плечами.

– За те два года, что Красавчик пришел к власти, она увеличилась почти вдвое.

– Каким образом доставляются наркотики?

– Если б я знал… Но скорее всего морем.

– Вы не пробовали обыскивать суда?

– Конечно же. В течение трех месяцев ежедневно, но ничего не было обнаружено, а употребление наркотиков осталось на прежнем уровне.

– Ты знаешь, где живут Красавчик и Рон?

О'Брайен достал из кармана рубашки записную книжку и раскрыл ее.

– Храню их адреса, как адреса любимых, – усмехнулся он. – Записывай.

Я записал. Потом я в двух словах передал О'Брайену содержание разговора с мисс Керью.

– Да, – проговорил О'Брайен. – Возможно, этот паренек докопался до торговцев наркотиками. Но зачем ему это было надо?

– Вот это нам и предстоит выяснить.

– Где тебя искать? – спросил О'Брайен.

– Я сам тебя найду. Ты будешь в управлении?

– Да, или дома.

– Передай Френси, что мы близки к финалу.

Красавчик жил в центре города, среди пустующих вилл, которые неизвестно кому принадлежали, в одном из особняков воротил средней руки.

Его вилла была обнесена невысоким каменным заборчиком, обвитым зелеными языками плюща. В просветы между деревьями можно было видеть часть одноэтажного строения с двухскатной крышей.

Я оставил машину в двух кварталах от виллы и, сунув в карман пистолет, неторопливым прогулочным шагом направился к усадьбе. Пройдя немного вдоль забора, я, не обнаружив ничего подозрительного, перемахнул через забор.