чувствовала только досаду и обиду. Слова Гурама выбили ее из колеи. И как-то незаметно отдаляли от нее Виктора. Будто и не было сегодняшнего яркого солнца, бодрящей прогулки по утреннему чистому парку. От жалости к самой себе казалось, что ее радужный мир разрушен, что не было недавних счастливых дней, радостной поездки, самого слова «любовь». Она чувствовала, что прежняя теплота к Виктору исчезла. «Почему он так поступил?» – думала она.

В дверь постучали. Это был Виктор. Он вошел нерешительно и остановился в прихожей.

– Здравствуй!

– Здравствуй, – ответила Тамара сдержанно. – Ты где пропадаешь?

– Понимаешь, Тамара…

– Скажи, где ты был сегодня? И вчера до самой ночи? Виктор опустил глаза.

– Ты можешь объяснить?

Виктор молчал. Не мог он сказать ей прямо, что был занят Гурамовскими посылками. Лихорадочно обдумывал ответ.

– Молчишь? Значит, я права…

Он шагнул к ней ближе и взял за руку.

– Мне обидно не за себя, а за тебя, – сказала Тамара натянуто.

Виктор тихим голосом произнес:

– Пойми меня…

– Я стараюсь тебя понять, – заставила себя рассмеяться. – Только что я должна понять?

– Я ни в чем не виноват перед тобой! Может быть, только в том, что не могу сказать сейчас, где был. – Виктор понимал, что его слова еще больше все запутывали, сбивали с толку Тамару.

– Если не виноват – почему оправдываешься? – спросила с укором. – Не ломай комедию.

– Я все объясню тебе дома. Такого ответа она не ждала.

– Почему не сейчас? Ты обманываешь меня. Виктор смотрел виноватыми глазами.

– Ты не веришь мне?

– Я начинаю догадываться… Хорошие отношения между людьми не могут быть без порядочности… Когда один обманывает другого… – Тамара готова была расплакаться.

– Ты не права. – Виктор попытался обнять ее, но она рванулась в сторону.

– Не трогай меня! Уходи! И больше здесь не появляйся! Я ошиблась в тебе! – Тамаре казалось, что говорит шепотом, но голос ее звенел.

– Да ты права! Я должен уйти… если ты перестала мне верить…

Он с отчаянием взглянул на Тамару и тихо закрыл за собой дверь.

– Дежурный Бутрименко пунктуален, как дотошный бухгалтер, – со вздохом сказал Арсентьев, положив трубку.

Савин с откровенным любопытством посмотрел на него.

– Понимаешь, он звонит и информирует о происшествиях, как правило, тогда, когда я заканчиваю работу и собираюсь домой. – Арсентьев с досадой поднялся из-за стола, подошел к вешалке и снял пальто.

Встал и Савин.

– А ты сделай правильный вывод. В день его дежурства уходи пораньше или походатайствуй о продвижении Бутрименко по службе.

– Придется, – буркнул Арсентьев. Он достал из шкафа аккуратный следственный чемодан, набитый мудреными принадлежностями, предназначенными для выявления и закрепления следов при осмотре мест происшествий. Когда уже был в пальто, повернулся к Савину и сказал: – Ты сегодня не очень замотался? Поедем со мной? В гостинице кража.

– Вообще-то уже десятый час… Но можно, – без особого энтузиазма ответил Савин. – Только вряд ли чем помогу. Такие кражи для меня всегда темный лес. Начало есть, конца не видно. В гостиницах проходной двор. – Он тщательно затушил сигарету в пепельнице и легко поднялся со стула.

– Теперь понятно, почему не пошел в сыщики. – Арсентьев похлопал его по спине.

– А я равнодушен к славе и не завистлив.

– Не раскрыть кражу там, где посторонних негусто, где на этажах дежурные, – это талант надо иметь, – подтрунивал Арсентьев. – Но не расстраивайся, зато ты лучше других допрашиваешь.

До гостиницы доехали быстро. Шофер, приминая рыхлый снег, приткнул «газик» против входа и выключил мигалку.

Арсентьев распахнул тяжелую стеклянную дверь. В вестибюле у окошка регистрации толпились люди, на этажах пахло кофе и лаком. В уютном холле деловито хозяйничала дежурная – миловидная женщина лет сорока пяти в коричневом костюме. Она указала им нужный номер.

Потерпевший, мужчина лет пятидесяти, широколицый блондин, в голубой рубашке и синих брюках сидел в кресле, закинув руки за голову. Форменный китель летчика гражданской авиации аккуратно лежал на постели.