1902. Определен на пенсию за выслугу 25 лет. Оставлен на службе.

1904, 1 января. Уволен в отставку».

Значит, ни в 1894-м, ни в 1895 годах Алексей Петрович Альбанов из Уфы не уезжал. Уезжал раньше — в Оренбург, где вместе с ним, а не с матерью, был и Валериан, поступивший там в приготовительный класс. Не уезжал Алексей Петрович из Уфы и до 1904 года. Тогда какие же семейные обстоятельства заставили его забрать племянника из гимназии? Правда, в июне 1894 года (прошение об отчислении Валериана Альбанова подписано декабрем) у него родился второй сын. Неужели это событие каким-то образом могло повлиять на судьбу Валериана Альбанова? Непоседа, он стал лишним в семье?

На все эти вопросы я пока не в силах ответить. Но зато мы теперь в какой-то мере можем представить атмосферу, в которой воспитывался Валериан Альбанов: дед — священник, дядя — кандидат богословия, его жена — дочь священника. Гости — священники… Он не раз, видимо, заставлял краснеть это благочинное семейство: уж хотя бы Закон-то Божий он мог знать лучше чем на «тройку».

В архиве директора народных училищ сохранились пространные отчеты, доклады инспектора народных училищ Алексея Петровича Альбанова о состоянии просвещения во вверенных ему уездах. Ради справедливости нужно сказать, что в этой должности он сделал многое для просвещения края. А в его ведении были школы и училища в нынешних Бирском, Благовещенском, Мишкинском, Белебеевском, Миякинском и других районах Башкирии. Он много и часто ездил, его отчеты отличаются заботой о деле, конкретностью, точностью, иногда они резки, когда он обнаруживал, что какой-то сельский учитель или священник плохо относится к своим обязанностям или даже запил. Будем считать, что статский советник, инспектор народных училищ Алексей Петрович Альбанов внес свой достойный вклад в дело просвещения края, хотя и не мог препятствовать «дурному» и неправильному, по его мнению, направлению ума своего племянника Эти отчеты заставили меня относиться к нему с большим уважением, чем прежде, хотя какое-то интуитивное предвзятое отношение к нему почему-то осталось.

Но оставим дядю в покое. Тем более что интересует он нас постольку, поскольку у него воспитывался Валериан Иванович Альбанов. Тем не менее благодаря ему мы узнали, что отца Валериана Альбанова звали Иван Петрович, это, может, даст нить дополнительного поиска. А может, сохранился дом Алексея Петровича, где у него жил Валериан? Скорее всего, это недалеко от Белой, раз она так властно позвала его в «кругосветное» плавание.

Перелистываю десятки всевозможных «Справочных книжек и адресных календарей», «Календарей и справочных книжек» Уфимской губернии заразные годы. Бесполезно. Наконец в «Списке имеющих, на основании Высочайше утвержденного 11 июня 1892 года городового положения, право участия в выборах городских гласных по городу Уфе и кандидатов к ним на четырехлетие 1901–1904 гг.» под номером шесть нахожу:

«Фамилия, имя, отчество — Альбанов Алексей Петрович, статский советник.

В какой части и улице города находится недвижимое имущество: 2, Аксаковская.

Стоимость недвижимого имущества по городской оценке: одного — 1000 рублей, всех — 1000 рублей».

Значит, жили Альбановы на Аксаковской улице в небольшом по тем временам собственном доме. Но как найти этот дом, если он, конечно, сохранился? За последние десятилетия Аксаковская улица сильно изменилась. Особенно с ее начала, откуда хорошо видна Белая, дали за ней — синие, в дымке.

Запрашиваю еще один список — «Список лиц, имеющих право быть присяжными в 1901 году по Уфимскому уезду». Фамилия статского советника Альбанова в нем есть, но дальше меня ждало разочарование; напротив графы «местожительство» стояло просто: г. Уфа.

И снова обращаюсь к «Адреса-календарям». И надо же — до 1904 года в них не указывались подробные адреса должностных лиц, потому что до 1904 года в Уфе не было нумерации домов, а в 1904 году, когда ее наконец ввели, в «Адрес-календаре» вместо Альбанова в должности инспектора народных училищ Белебеевского уезда числился уже некий коллежский секретарь Дворжецкий. Алексей Петрович Альбанов в 1904 году вышел в отставку.

Но это не лишает надежды: в связи с введением нумерации домов по решению городской думы была издана книга — «Список улиц и домовладений г. Уфы». Она-то уж мне обязательно поможет.

Странно, фамилии Алексея Петровича Альбанова в ней не нахожу. Есть Альбанов, но другой — Михаил Васильевич, чиновник, проживающий на углу Маминской и Водопроводной.

В чем же дело? Что касается «Адрес-календаря», то все понятно: туда включали только должностных лиц, а Алексей Петрович ушел в отставку. Но почему его фамилии нет в списке домовладельцев? Статский советник, пусть даже отставной, заметная фигура в тогдашней Уфе.

Неужели, подав в отставку, он уехал из Уфы? Скорее всего, ведь у него было два сына, и ни одного из них ни в те годы, ни позже нет в списках Уфимской гимназии. Впрочем, Алексей Петрович мог определить их в Духовную семинарию или реальное училище, может быть, он тоже мечтал видеть их инженерами. Старший сын, Николай, родился в 1891 году, и не мог же он до 1904 года, то есть до предполагаемого отъезда отца из Уфы, болтаться неучем.

Интересно, кем они стали, сыновья Алексея Петровича? Вот они-то уж многое могли рассказать, они- то уж обязательно знали о судьбе своего двоюродного брата. Священниками — по семейной традиции? Или все-таки отец, как и племянника, хотел видеть их инженерами? Кем они стали во время революции, в гражданскую воину? В 1917 году одному из них было двадцать шесть, другому — двадцать три года…

В фондах Музея Арктики и Антарктики в Ленинграде, откуда мне коротко сообщили, что «музей не располагает сведениями о личной жизни В. И. Альбанова», среди многочисленных его документов хранятся две его фотографии: «В. И. Альбанов в возрасте восьми лет с сестрой», «Альбанов-гимназист с сестрой». Значит, у него была сестра. Но тогда где воспитывалась она? У других родственников или вместе с братом приехала в Уфу? Была она старше брата или моложе?

Как попали эти фотографии в музей, как, впрочем, и все другие документы Альбанова: книжка для внесения сведений о службе на морских судах в судоводительских званиях, книжка члена Всероссийского союза моряков и речников торгового флота, другие документы? Кто-то же передал их туда. Но кто? Кто случайно оказался рядом с ним в день смерти? Сослуживцы, родственники? Александр Конрад? По возможности надо будет их тщательно изучить.

Конрад… Вот кто мог бы, наверное, рассказать о нем больше, чем кто-либо. Но Александр Эдуардович Конрад умер в 1940 году. Говорят, в Музей Арктики и Антарктики как-то заходила его дочь, но в музее мне так и не смогли найти ее адреса.

И снова он передо мной — смутный и уплывающий образ: то гимназист, тихий, застенчивый, хотя, скорее всего, он не был ни тихим, ни застенчивым, то такой, каким мы видим его на фотографиях последних лет.

Стараюсь быть беспристрастным. И все думаю о том, что было бы со «Св. Анной» и ее экипажем, если бы он не ушел с нее. Не стал ли этот уход для «Св. Анны» той трагической гранью между жизнью и смертью, после которой оставшиеся на ней пали духом, лишившись единственного реального руководителя, способного вывести их из критического положения? Имел ли он моральное право уходить с судна? Может быть, «Св. Анна», подобно «Фраму», рано или поздно сама освободилась бы изо льдов?

Имел право.

Стараюсь быть беспристрастным. И опять думаю об этом. И опять — все-таки имел. У Альбанова из-за ссоры с Брусиловым уже давно не было на судне не только решающего, но даже совещательного голоса, тем более что экспедиция была финансирована дядей Брусилова и Альбанов служил в ней лишь по найму.

Да, может быть, все изменилось бы в дальнейшем, в какой-то критической ситуации, — это не исключено, — экипаж полностью мог бы встать на сторону Альбанова, но тогда все равно было бы уже поздно. Единственный шанс на спасение, единственная находящаяся в относительной близости суша — Земля Франца-Иосифа — к тому времени уже давно осталась бы позади, а «Св. Анне» в ближайшем будущем не было суждено самостоятельно вырваться изо льдов. Это Альбанов знал твердо. Это — во-