— Если я не приеду, жена поймет, что не смог. А Татьянка твоя... Из нее человека лепить надо!

— Собирайтесь, Колчин, — решил полковник.

Замонова Биби-ханум. Место работы — проектный институт. Домашний адрес. Телефоны: служебный, домашний.

Все это Колчин уже знал, садясь в самолет. Он летел и думал, что даст ему эта поездка. Конечно, Замонова может замкнуться, как Валентина Папуш. Полгода хранит свою тайну. Нетрудно догадаться почему.

Взяв в аэропорту такси, Колчин поехал в институт. Но он все-таки опоздал. В институте сказали, что она ушла перед самым его приходом. Возможно, он даже встретился с ней в вестибюле. Одета в синий костюм. В руках плащ.

Колчин быстро вышел на улицу и увидел ее в тот момент, когда она переходила улицу. Рядом вышагивал мужчина с портфелем. Колчин понимал, какой деликатный предстоит разговор, и начинать его при посторонних не имел права.

Холодный ветер, поднявшийся вдруг, напомнил, что лето еще не пришло.

Защищаясь от ветра, Замонова повернула голову. У нее был красивый профиль. Строгое, смуглое лицо, пожалуй, с чересчур правильными линиями. Выразительные миндалевидные глаза. Зябко поеживаясь, она развернула плащ, и мужчина с портфелем помог ей надеть его.

Колчин достал пачку БТ. В ней оказалась последняя сигарета. Он увидел табачный киоск, но побоялся потерять Замонову из виду. И правильно сделал. Замонова вдруг распрощалась с мужчиной и свернула к гастроному.

Колчин догнал ее.

— Товарищ Замонова!

Она остановилась.

— Я из милиции.

Брови у нее дрогнули.

— Летом прошлого года вы были в командировке...

Она сухо перебила:

— Я часто бываю в командировках.

— Меня интересует только одна. Август. Зангор.

— Не помню.

— Совершено преступление. В горах обнаружен труп женщины.

Она, почувствовав слабость, прислонилась к холодной стене дома. На них стали обращать внимание.

— Пойдемте отсюда, — сказал Колчин.

— Хорошо, — согласилась она, пересиливая себя.

Они вернулись в институт. Она проводила его в свой кабинет.

— Я знала: это нельзя скрыть совсем, но все же на что-то надеялась. — Полезла в сумочку за платком. — Так вы говорите, убита женщина?.. Где?

Колчин стал подробно описывать место, где были обнаружены останки учительницы Симбирцевой.

— Там еще неподалеку есть мост.

— Деревянный, без перил, — сказала она бледнея.

— Вы помните этот мост? — спросил он, напрягаясь.

У нее вдруг пропал голос. Она силилась что-то сказать, но только глотала воздух.

Она родилась в Самарканде. Дед был искусным гончаром. Она считалась его любимой внучкой. И это он дал ей имя Биби-ханум. Когда она была еще совсем маленькой, он сажал ее на колени, перебирал своими шершавыми, холодными от глины пальцами все сорок ее косичек и рассказывал о красавице Биби-ханум — любимой жене могучего Тимурленга.

Однажды в отсутствие своего грозного повелителя она решила построить мечеть, какой еще не знал мир. Созвала лучших мастеров. Выложила перед ними все свои неисчислимые сокровища. И вот уже все восемь куполов поднялись к звездам. Осталось возвести лишь портальную арку. Но тут пришла весть, что скоро вернется Тимурленг. Тогда она попросила молодого зодчего ускорить строительство. Он, плененный ее красотой, обещал все сделать, если она позволит поцеловать ее. Царица согласилась. Поцелуй его был так горяч, что на щеке красавицы осталось пятно. Потом это пятно увидел Тимурленг и приказал казнить зодчего.

Знала Биби-ханум, что это легенда. Но мечтала встретить человека с таким же горячим сердцем, как у несчастного строителя.

— Иншалла, — улыбался дед.

Все было красиво в ее жизни. Отец любил музыку и виртуозно играл на рубобе[13]. В их доме часто собирались гости. Среди них были известные гафизы[14]. Затаив дыхание она слушала их песни. А потом оказалось, что у нее тоже хороший голос.

Она училась в университете и там познакомилась со своим будущим мужем. Когда он в первый раз поцеловал ее, она долго смотрелась в зеркало, искала пятнышко на щеке. И совсем развеселилась, когда подруги сказали, что у нее горят щеки.

С мужем у нее были самые нежные, самые добрые отношения.

Все это Замонова могла рассказать майору Колчину. Но она сообщила лишь то, что сочла нужным.

...Она вылетела из Душанбе 8 августа. День провела в Ленинабаде. Десятого была в Матче. Там предполагала заночевать, но решила выгадать день и выехала в Садбарг. Он, как известно, расположен на развилке дорог, километрах в пятидесяти от Зангора.

В Садбарге была около семи часов вечера. Сразу пошла к чайхане, где останавливались машины на Зангор. Заказала лагман[15]. Весь день была занята, не успела поесть.

Она допивала чай, когда подъехал грузовик. Водитель, пожилой, внушающий доверие человек, стал искать свободное место. Она обрадовалась, узнав, что он едет в Зангор.

— Возьмете меня?

Он согласился и тоже заказал лагман.

— А сколько времени будем в пути?

— Часа два.

Солнце садилось поздно, и она подумала, что успеют приехать засветло. Хотела расплатиться за двоих, но шофер вдруг забеспокоился. Сказал, что передумал. Бросил деньги на стол и заспешил к машине.

Она не сразу поняла, в чем дело. А потом увидела мотоцикл с коляской и автоинспектора.

Некоторое время сидела в чайхане и ждала, что инспектор вот-вот уедет. Чайханщик шепнул ей, что машину надо искать не здесь, а за теми вот чинарами. Она поблагодарила за совет.

До чинар было дальше, чем ей показалось вначале. Она добиралась до них минут пятнадцать. Чем дальше она отходила от чайханы, тем настойчивей стучала мысль: остановись, что ты придумала, подожди до утра! Но ей очень хотелось выиграть день, чтобы в субботу быть дома. А еще лучше в пятницу.

Так рассуждая, она наконец подошла к чинарам и сразу увидела опершегося на посох старика в стеганом халате, с аккуратно накрученной чалмой.

Она произнесла традиционное приветствие. Он ответил и, запустив руку в густую белую бороду, напомнил ей деда. Сразу стало спокойней. Да еще старик был не один, а с черноглазым внучонком, который держал бечевку, обмотанную вокруг шеи резвого тонконогого козленка. Им надо было в колхоз «Дружба», а это по дороге в Зангор.

Вначале не везло. Машины проезжали груженые или не в том направлении. Но вот показался грузовик. Шофер в синих очках, наполовину скрывавших его лицо, притормозил. Он согласился взять всех, а о цене сказал: «Сколько дадите — и ладно».

Старик полез в кузов. Принял от внука козленка. Потом мальчик тоже полез в кузов.