плотного шёлкового сплетения раздавались чьи-то судорожные вздохи.
Каватина взмахнула мечом, рассекая кокон там, где должно быть лицо. Её меч зацепился за что-то, из прорези выпала какая-то вещь. Чёрная маска. Маска выпорхнула на землю и бесшумно упала, она привлекала внимание жрицы гораздо сильнее, чем шумные вздохи с другой стороны отверстия. С обрывком чёрной ткани было что-то не так – дроу ощущала тревогу. Но вовсе не из-за того, что это был святой символ одного из главных богов-противников Эйлистри.
Маска каким-то образом была живой. Каватина чувствовала это всем своим существом, кричащим в ней едва слышимым отголоском ноты, способной разнести кристалл вдребезги.
Жрице не составило бы большого труда справиться с этим в одно мгновение. Однако сейчас её снова заинтересовала пленённая жертва. Глаза пленника по-прежнему были плотно закрыты тонким слоем клейкой нити, зато рот пришёл в движение. Губы растянулись в мученической гримасе, обнажая единственный золотой зуб. Сквозь стиснутые зубы он выдохнул богохульную молитву, умоляя Лорда-Под- Маской исцелить его, вывести яд из его тела.
Каватина вытянула руку и крепко сжала ему губы, прежде чем тот смог завершить молитву. Мужчина в коконе яростно дёрнулся, но единственным результатом было лёгкое покачивание нити липкого шёлка.
- Молитв Ваэрону сегодня не будет, - объявила она. – Пока жрица Эйлистри держит твой рот на замке.
Приглушённый крик ярости вырвался из стиснутых губ. Каватина удерживала их так, что уголки верхней губы могли слегка приподниматься. Мужчина часто и тяжело дышал через эти крошечные отверстия, как лошадь, только что проскакавшая лигу галопом.
- Ты умрёшь через несколько минут, - заверила его Каватина. – Твои губы уже начали синеть. Ты достаточно скоро окажешься рядом со своим богом, но мне будет гораздо интереснее, если ты осознаешь что всё, чему тебя учили, было ложью. Ваэрон может твердить о том, что пытается свергнуть Лолс, но на самом деле он ещё существует только с её позволения. Независимость, которой он требует, ложь.
Голова мужчины в коконе чуть вздрогнула. Он отказывался выслушать, отказывался поверить.
- Элланиас не место для убежища, а тюрьма, - продолжала Каватина. – Иначе, почему он находится в пределах Колотиса, четвёртого уровня плана изгнания? Вы – те, кто так старается присоединиться к своему богу, всего лишь многочисленные рабы Паучьей Королевы, как и Ваэрон. Во всём Тёмном Селдарине – Ваэрон, Киарансли и Селветарм – только Эйлистри предлагает иную надежду на спасение от зла, сплетённого Лолс, и иную надежду на истинную награду.
Она остановилась, позволяя ему обдумать это, а затем заговорила вновь:
- Тебе не нужно умирать. Эйлистри может изгнать яд из твоего тела, если только ты примешь её. Отвергни Ваэрона и выбери единственное божество, которое по-настоящему любит дроу. Ты уже сделал первый шаг в танце Эйлистри, поднявшись в поверхностные королевства. Время искупления ещё не упущено. Если ты искренне ответишь «да», я буду знать об этом. – Она чуть-чуть отпустила его губы. – Ты примешь объятия Эйлистри?
Его ответом был резкий порыв воздуха, вслед за которым струйка слюны потекла по его подбородку – лучший плевок, на которой он только был способен в нынешнем положении.
Каватина фыркнула. Именно такого ответа она и ожидала. Жрица сделала предложение, предоставив ему шанс, как того требовал декрет. Её обязательствам перед ним пришёл конец. Она вновь крепко зажала ему губы, глядя, как они постепенно бледнеют. Пот бисером скатывался на губы, делая их скользкими. Усилия мужчины становились всё слабее и слабее.
Когда он затих, Каватина отпустила руку.
Она смотрела, как мёртвый мужчина медленно переворачивается в коконе. Как бы заметила её мать, что он - ещё одна потерянная душа. Однако её мать была мертва. И убил её как раз подобный образ мышления.
Каватина осторожно потянулась к маске, всей душой не желая касаться её. До эльфийки доходили слухи о подобной мерзости. Последователи Ваэрона называли такую уловку кражей души. Чей-то дух томился в этом квадрате чёрной материи.
Она положила маску поперёк лезвия меча и запела молитву рассеивания чар. Слабый стон, шедший из маски, затих. Клочок ткани разгладился, а затем безвольно повис. Каватина позволила ему соскользнуть с меча, а когда он опустился на землю, взмахнула оружием, ловко разрезав святой символ надвое.
Жрица устремилась прочь, не оглядываясь ни на клочки ткани, ни на труп в медленно покачивающемся коконе.
Охота продолжалась.
*****
Спустя долгое время после ухода Рыцаря Тёмной Песни, Халисстра возвратилась к дуплистому дереву. Было уже темно, но луна ещё не взошла. Когда взойдет луна, Рыцарь Тёмной Песни снова двинется по следу Халисстры. Игра в догонялки начнётся заново.
Однако, на данный момент, Халисстра должна была позаботиться о других вещах, как приказала её Госпожа. Вечно непостоянная, Лолс изменила своё желание. Клириков Ваэрона не нужно убить, особенно того, к которому сейчас спешила Халисстра.
По отпечаткам следов на земле Халисстра видела, что жрица-воин Эйлистри обнаружила пойманного жреца. В коконе возле рта мёртвого мужчины зияла прорезь. Это почти не удивило Халисстру. Сострадание было одной из величайших слабостей поклонников Эйлистри. Однако это не принесло клирику Ваэрона никакой пользы - он был мёртв.
Позже она заметила его святой символ. Он валялся на земле поблизости, разрезанный надвое. Халисстра кивнула. Возможно, жрица Эйлистри рассекла отверстие в коконе, чтобы достать священный символ и уничтожить его. Значит, она могла быть не настолько уж милосердной.
Эта мысль заставила Халисстру улыбнуться.
Она схватила кокон, разрывая его на части. Срывая с тела мёртвого жреца нити, её когти оставляли глубокие линии порезов на его голове, торсе, руках и бёдрах. Из ран медленно сочилась кровь. В конце концов, труп свалился на землю. Халисстра склонился к телу, клыки на её щеках сначала широко раздвинулись, а затем втянулись. Она собиралась наградить жреца другим видом поцелуя.
Его губы были тверды и холодны. Она прижалась к ним своими, и прошептала имя Лолс, отправляя молитву-вздох в лёгкие мёртвого мужчины. Затем отстранилась, наблюдая.
Веки жреца дёрнулись и распахнулись, он резко вздохнул и ощутил паучье зловоние. Мгновение он безучастно смотрел в облачное небо, его зрачки медленно расширялись. А потом он в изумлении уставился на существо, восседающее на его груди.
И закричал.
Халисстра соскочила с него, захохотав, и исчезла в ночи.
Куилью смахнула прядь волос с лица Настасии. На теле мёртвой жрицы не было видно следов разложения, несмотря на то, что оно десять дней пролежало на верхушке дерева, открытое непогоде. Отметина убийцы Ваэрона всё ещё была видна - след на шее от удавки. Чёрная кожа вокруг раны была натёрта, а широко раскрытые глаза женщины налились кровью настолько, что белки казались красными.
Жрица совершенно точно была мертва, но её тело оставалось нетронутым. Отсутствовал даже запах смерти. Повинуясь знаку Эйлистри, чары обнаружения Куилью быстро выявили слабое изменение цвета, сохранившееся на нижней половине лица Настасии.
