железа ржавого без счета, а коли в подземелья сунетесь, так, глядишь, и до смерти своей докопаетесь. Французские-то мины не все взорвались!

— Постойте, Андрей Трифонович, — перебила его княжна. — Что значит — мины? Подземелья разве не проверяли?

— А как же, проверяли, — ответил градоначальник. — Да только там не везде пройти можно, да и заблудиться в этих крысиных норах — раз плюнуть.

При этих его словах княжна ненароком посмотрела на младшего Берестова и едва удержалась от того, чтобы не хихикнуть в кулак. Ей снова вспомнился Платон, писавший о спорщиках, которые в пылу словесной баталии готовы попрать самую истину ради сиюминутной победы над оппонентом. Градоначальник ни словом не солгал, говоря о французских фугасах, но это была как раз та правда, произносить которую ему не следовало. Он говорил об опасности взрыва, но его племянник, похоже, пропустил слово «мины» мимо ушей, мгновенно очарованный мрачной тайной нехоженых подземных лабиринтов.

— Как, дядюшка?! — воскликнул он. — Неужто здесь, совсем рядом, есть подземные лабиринты, в коих никто не бывал на протяжении многих лет?

Андрей Трифонович досадливо крякнул, поняв, что допустил тактическую ошибку, и набычился, соображая, как быть дальше.

— Но это же просто чудо! — продолжал между тем его племянник, все более распаляясь. — Вы только представьте, какие сокровища, какие тайны могут скрываться в этих заброшенных подземельях!

— Даже и не мечтай, — отрезал градоначальник. — Нет, сударь мой, изволь молчать, когда я говорю! Я старше тебя, и, в конце концов, я градоначальник, это — моя канцелярия, а вон там, — он ткнул пальцем в сторону окна, — там вверенный моему попечению город. Город сей только-только отстроился, и я не позволю тебе его взрывать! Более того, моему попечению вверен не только город, но и ты. Я отвечаю за тебя перед братом, а ежели ты сунешься в подземелья, что я ему предъявлю — твое треснувшее пенсне?

— Да с чего вы взяли, что я непременно погибну? — неуверенно возмутился племянник.

— Непременно! — заверил его градоначальник. — Обязательно погибнешь, потому что, ежели самовольно полезешь под землю и тебя не разорвет на куски французский порох, это сделаю я. И не думай, друг мой, что я шучу. Разорву непременно, вот этими самыми руками.

— Эх, дядя! — со слезами воскликнул Алексей Евграфович. — Эх!..

— Простите, господа, — сказала княжна, которой все это наконец надоело. — Я вижу, что явилась не вовремя. Думаю, мне лучше зайти в другой раз.

Дядюшка и племянник, мигом забыв о предмете своего спора, рассыпались в извинениях. Затем градоначальник выгнал своего родственника от греха подальше в приемную, еще раз извинился перед княжною (которая, разумеется, и не думала никуда уходить) и наконец поинтересовался, какого рода нужда привела ее в присутственное место.

Княжна объяснилась. При этом ей трижды пришлось прибегнуть к незначительной лжи, ибо правдиво и убедительно объяснить градоначальнику, зачем ей понадобился план северного предместья с именами хозяев каждого подворья, не представлялось возможным. Даже сочиненная княжною басня удовлетворила милейшего Андрея Трифоновича не вполне: похоже, у него сложилось мнение, что Мария Андреевна тоже намерена заняться своего рода раскопками. Тем не менее княжна Вязмитино-ва была не из тех людей, которым принято отказывать в пустячных просьбах, и требуемый план был ей обещан.

В приемной за нею увязался младший Берестов. Вновь рассыпавшись в извинениях за безобразную сцену в кабинете градоначальника, он сказал, смущенно поправляя пенсне:

— Дядюшка считает меня сумасбродом. Признайтесь, вам тоже так кажется?

Княжна, мысли которой были заняты совсем другими делами, чуть было не сказала, что ей все равно, но вовремя спохватилась: застенчивый студент ничем не заслужил подобной неучтивости, чтобы не сказать грубости.

— Отчего же? — сказала она. — Я считаю увлечение археологией и вообще историей делом весьма достойным и полезным. История государства Российского на протяжении долгих веков пребывала в полном небрежении; некоторые заморские господа даже имеют смелость утверждать, будто ее у нас и вовсе нет. Мне это кажется странным: как же так — империя есть, а истории нет? Однако согласитесь, Алексей Евграфович, что в чем-то ваш дядюшка прав: исследование подземелий, которые, очень может быть, действительно набиты порохом, — не самая разумная затея.

— А вы поверили? — Берестов рассмеялся, сразу показавшись княжне много симпатичнее и разумнее, чем в кабинете у своего дядюшки. — Надо же! Я-то думал, что вы просто решили мне подыграть. Археология и кладоискательство суть разные вещи, хотя некоторые и склонны смешивать их в кучу. Археология есть серьезная наука. Я мечтаю устроить раскопки на кремлевских валах, чтобы отыскать стены старой, еще деревянной крепости. А насчет подземелий приплел нарочно, чтобы напугать старого упрямца. Вот увидите, теперь он непременно сдастся. Поупирается еще немного и разрешит мне копать на валах, лишь бы я не лез в подвалы.

Несмотря на свою озабоченность, Мария Андреевна тоже не удержалась от смеха: молодой Берестов приятно удивил ее. Правда, то, как он смотрел на нее, настораживало: как всякая женщина, она прекрасно чувствовала, какое впечатление производит на мужчин; в данный момент чьи бы то ни было ухаживания были ей попросту не нужны. Градоначальник к тому же высказал на прощанье просьбу присмотреть за племянником, дабы тот уделил больше внимания вещам простым и натуральным — визитам, светским беседам и тому подобным развлечениям. «Ему жениться надобно, — прижимая к сердцу ладонь, извиняющимся тоном проговорил градоначальник, — а у него манеры как у лаптя деревенского и на уме один вздор. Не подумайте только, будто я вас в няньки сватаю — это ему много чести будет. Однако же умоляю вас: не гоните вы его от себя, от дома не отказывайте, не то с горя как раз в подвалы крепостные полезет».

Поначалу Марию Андреевну несколько раздражила просьба градоначальника, однако, подумав, она решила, что ничего страшного и особо обременительного в этой просьбе нет. Хотя работы по обустройству городского дома были, можно сказать, закончены, княжна не торопилась покидать Смоленск, заинтригованная странным поведением герра Пауля. По случаю летнего времени в городе было пустовато, а то общество, которое здесь оставалось, было княжне скучно, чтобы не сказать противно. На этом фоне молодой Берестов выглядел фигурой живой и занятной, и, судя по косым взглядам, которые он бросал на Марию Андреевну сквозь стекла пенсне, его дядюшка верно угадал способ отвлечь племянника от археологических изысканий.

Выйдя из канцелярии градоначальника, они остановились на тротуаре. Кучер, дремавший на козлах господской коляски, заметив княжну, сел ровно и разобрал вожжи.

— Так вы сейчас прямо из Петербурга? — спросила Мария Андреевна. — Сто лет не была в Петербурге. Что там новенького?

— Что новенького может быть в Петербурге? — неожиданно ответил Берестов. — Да еще летом... А впрочем, буквально перед моим отъездом случился скандал. Один поляк не поделил чего-то с членом Сенатской комиссии генералом Шебаршиным и отхлестал сего орденоносного болвана по щекам при всем честном народе. Ба! То-то было шуму! Право, я не в восторге от поляков с их преувеличенной гордостью, однако тут все было сделано правильно. Генерал, видите ли, публично высказал сомнения в подлинности дворянских грамот, предоставленных этим потомком старинного рода, а тот ему ответил, что есть отличный способ безо всяких грамот и комиссий проверить, кто дворянин, а кто быдло. И — по щекам его, по щекам! Вот, говорит, вам отменный случай доказать свое благородное происхождение. Я, говорит, к вашим услугам в любое время...

— И что же генерал? — чувствуя, как немеют щеки и лоб, спросила княжна.

— Генерал пожаловался государю, и поляка посадили в крепость...

— Как глупо, — едва слышно произнесла княжна. — Боже мой, как глупо...

— Простите, что вы сказали?

— Я спросила, как фамилия этого поляка, — ответила княжна.

— Фамилия?.. Позвольте, как же его фамилия? Я уверен, что мне ее называли, и не один раз. Фамилия звучная, старинная...

— Огинский, — уверенно подсказала княжна.