Она наклонилась погасить сигарету, опять проткнула окурок и бросила его в мусорную корзину.

— Я ужасно устала, — неожиданно сказала она. — Пожалуйста, уходите.

Задумавшись и глядя на нее, я постоял с минуту, а потом сказал:

— Спокойной ночи и спасибо. Желаю удачи.

Я вышел, а она осталась. Руки в карманах белой куртки, голова опущена, глаза смотрят в пол.

Когда я вернулся в Голливуд, поставил машину в гараж и поднялся к себе, было уже два часа ночи. Ветра не было, но в воздухе по-прежнему ощущалось сухое и легкое дыхание пустыни. В квартире нечем было дышать, разве что запахом сигары Бриза. Я открыл окно и проветрил комнату. Разделся и вывернул карманы пиджака.

В них среди прочего мне попался и счет компании по поставке стоматологического оборудования. Счет как счет, выписан какому-то X. Р. Тигеру на 30 фунтов кристоболита и 25 фунтов альбастона.

Я притащил на письменный стол в гостиной телефонную книгу и отыскал в ней Тигера. И тут все стало на свои места. Его адрес: Западная Девятая улица 422. Адрес Белфонт-билдинг — Западная Девятая улица 422.

Из конторы Морнингстара я ретировался по черной лестнице и на одной из дверей шестого этажа видел табличку: «Зубоврачебная лаборатория. X. Р. Тигер».

Но даже пинкертонам нужен сон, а уж Марло — и подавно. Я отправился спать.

В Пасадене было так же жарко, как и накануне, большой мрачный дом из красного кирпича на Дрезден-авеню выглядел таким же неприветливым, а негритенок на тумбе — таким же грустным. На куст гортензии села та же бабочка — или ее родственница, утренний воздух был так же раскален, а дверь открыла та же самая грымза с грубым голосом американских пионеров.

Она повела меня по тем же коридорам в ту же мрачную комнату. Там в том же самом плетеном кресле сидела миссис Элизабет Брайт Мердок, и, когда я вошел, она наливала себе портвейн из вчерашней бутылки, а точнее, из ее внучки.

Служанка закрыла дверь, я сел, положив, как и вчера, шляпу на пол, и миссис Мердок смерила меня таким же суровым, пристальным взглядом:

— Итак?

— Дело плохо. За мной следит полиция.

Она испугалась не больше, чем говяжья грудинка:

— Вот как. Я считала вас более опытным.

Я пропустил ее слова мимо ушей.

— Когда вчера утром я уехал от вас, за мной увязался какой-то тип в двухместной машине. Что он здесь делал и как сюда попал, я не знаю. Может быть, он выследил меня еще по пути сюда, но в этом я не уверен. Мне удалось уйти от него, но он возник опять, на этот раз у дверей моей конторы. Опять поехал за мной, и тогда я поинтересовался, что ему надо. Он ответил, что знает меня, что ему нужна помощь, и позвал меня к себе домой, в Банкер-Хилл. Побывав у мистера Морнингстара, я поехал туда и нашел его труп на полу в ванной.

Миссис Мердок сделала глоток портвейна. Мне показалось, что у нее слегка дрожит рука, но в комнате было темно, и я мог ошибиться. Откашлялась:

— Дальше.

— Его звали Джордж Энсон Филлипс. Молодой блондин, довольно бестолковый. Считал себя частным сыщиком.

— Первый раз слышу, — холодно заметила миссис Мердок. — Если мне не изменяет память, я никогда его не видела и ничего о нем не знаю. Вы решили, что я наняла его следить за вами?

— Ничего я не решил. Он сказал, что нам с ним надо объясниться, и дал понять, что работает на кого-то из вашей семьи. Но уточнять не стал.

— На нас он не работает. В этом можете не сомневаться. — Низкий голос, твердый, как скала.

— По-моему, вы знаете о своей семье меньше, чем вам кажется, миссис Мердок.

— Я знаю, вы допрашивали моего сына — вопреки моим указаниям, — сухо сказала она.

— Не я его допрашивал, а он меня. Пытался, по крайней мере.

— К этому мы еще вернемся, — резко сказала она. — Так вы говорите, что нашли труп молодого человека? Из-за чего у вас и возникли сложности с полицией? Так?

— Так. Они хотят знать, почему он следил за мной, на кого я работаю, почему он обратился ко мне, почему позвал к себе и почему я поехал. Но это еще не все.

Она допила бокал и опять его наполнила.

— Как ваша астма? — спросил я.

— Плохо, — ответила она. — Продолжайте.

— Я был у Морнингстара. Я уже говорил вам по телефону. Он сделал вид, что у него нет дублона Брешера, но признал, что монету ему предлагали, и сказал, что может достать ее. О чем я вам и сообщил. На это вы ответили, что вам вернули монету. Вот так.

Я сделал паузу, рассчитывая, что она сама расскажет, как получила назад монету, но старуха молчала, с мрачным видом уставившись на меня сквозь стекло бокала.

— Так вот, поскольку я договорился с Морнингстаром, что заплачу ему тысячу долларов за монету…

— На это вы не имели никакого права, — рявкнула она.

Я кивнул в знак согласия:

— Может быть, я его и обманывал. Себя-то я точно обманывал. Во всяком случае, после нашего разговора по телефону я попытался связаться с ним, чтобы сказать, что сделка отменяется. В телефонной книге есть только его служебный номер. Я поехал к нему в контору. Было уже довольно поздно. Лифтер сказал, что он еще не спускался. Он лежал на спине, на полу, мертвый. Умер от удара по голове и, вероятно, от шока. Старики вообще легко умирают. Возможно, удар и не был смертельным. Я позвонил в больницу скорой помощи, но не назвался.

— Правильно сделали.

— Не уверен. Я поступил предусмотрительно, но едва ли правильно. Я не хочу портить себе репутацию, миссис Мердок. Вы, очевидно, превратно истолкуете мои слова. Но ведь на протяжении всего нескольких часов произошло два убийства, и оба тела нашел я. И обе жертвы каким-то образом связаны с вашим дублоном Брешера.

— Не понимаю. Что, молодой человек тоже?

— Да. Разве я не говорил вам по телефону? Мне казалось, что говорил. — Я наморщил лоб, пытаясь припомнить наш телефонный разговор. — Конечно, говорил.

— Очень может быть, — спокойно сказала она. — По правде говоря, я не очень-то прислушивалась к вашим словам. Ведь дублон уже был у меня. И ваш голос показался мне нетрезвым.

— Я был трезв. У меня мог быть легкий шок, но пьяным я не был. Уж очень вы ко всему спокойно относитесь.

— Что вы от меня хотите?

Я глубоко вздохнул:

— В одном убийстве я уже замешан, так как нашел тело и сообщил в полицию. Теперь могу оказаться замешанным во втором, поскольку нашел тело, но не сообщил в полицию. Что для меня гораздо серьезнее. Пока же меня обязали не позже полудня сообщить имя моего клиента.

— Это называется злоупотребление доверием, — так же спокойно возразила она. — На это вы не пойдете, я уверена.

— Слушайте, оторвитесь вы наконец от вашего проклятого портвейна и постарайтесь вникнуть в ситуацию, — огрызнулся я.

Она немного удивилась и отодвинула от себя бокал — дюйма на четыре, не больше.