хрустальный графин, вынула пробку, налила себе бренди и неуловимым движением запястья отправила содержимое в рот.

— Вы Марло? — спросила она, взглянув на меня. Прижалась бедром к столу и скрестила ноги.

— Я Марло.

— Сразу говорю, у вас со мной ничего не выйдет. Так что выкладывайте свое дело и проваливайте.

— Типичный ночной клуб! У ворот фараон, в дверях негр, полуголые разносчицы сигарет и гардеробщицы; толстый, сальный, похотливый еврей с высокой скучающей шлюхой; одетый с иголочки, пьяный, грубый босс, ругающий бармена последними словами; верзила с пистолетом за пазухой, владелец клуба с мягкими седыми волосами и ухватками второразрядного киноактера, а теперь вы: высокая смуглая дива с небрежной ухмылкой, хриплым голосом и крепкими выражениями.

— Вот как? — сказала она, вставила в рот сигарету и медленно затянулась. — Вы еще забыли назвать языкастого сыщика с прошлогодними хохмами и сладкой улыбочкой.

— Хотите знать, почему я решил поговорить с вами?

— Умираю от любопытства.

— Она хочет, чтобы его ей вернули. И поскорей. Иначе будут неприятности.

— Я думала… — она хотела что-то сказать, но осеклась. Я заметил, как, теребя сигарету и опустив голову, она справилась с любопытством. — Что вернули, мистер Марло?

— Дублон Брешера.

Она подняла на меня глаза и кивнула, вспоминая что-то — делая вид, что вспоминает:

— Ах, дублон Брешера.

— По-моему, вы совершенно забыли о нем.

— Да нет. Я его несколько раз видела. Говорите, старуха хочет, чтобы его ей вернули? Значит, она думает, что дублон взяла я?

— Вот именно.

— Мерзкая врунья.

— Думать — еще не значит врать. Вот ошибаться иногда случается. Она не права?

— Зачем мне ее дурацкая старая монета?

— Как зачем? Она стоит больших денег. Старуха предполагает, что вам понадобились деньги. Ведь она не из щедрых.

— Это точно. — Линда язвительно хмыкнула. — Миссис Элизабет Брайт Мердок очень щедрой никак не назовешь.

— Может, вы взяли монету назло, а? — спросил я с надеждой в голосе.

— Может, дать вам по физиономии, а? — Она затушила сигарету о медный аквариум, ножом для бумаги рассеянно проткнула окурок и бросила его в мусорную корзину.

— А теперь перейдем к более важному делу. Вы дадите ему развод?

— За двадцать пять тысяч, — ответила она, не глядя на меня, — с превеликим удовольствием.

— Вы его не любите?

— Сгораю от страсти.

— А он любит вас. В конце концов, вы же вышли за него замуж.

Она лениво посмотрела на меня:

— Послушайте, мистер, неужели вы думаете, что я не заплатила за эту ошибку? — она опять закурила. — Девушка ведь должна как-то жить. И это совсем не всегда так просто, как кажется. Вот она и ошибается, неудачно выходит замуж, надеется, что брак даст ей положение и все прочее, а ничего не выходит.

— Надеется, а сама не любит.

— Не сочтите меня циничной, Марло. Но знали бы вы, сколько девушек выходит замуж, только чтобы иметь свой дом, особенно если нет больше сил отбиваться от самоуверенных бездельников, которые шатаются по притонам, как этот!

— У вас же был свой дом, вы сами отказались от него.

— Он мне слишком дорого обходился. С этой старой проспиртованной аферисткой трудно иметь дело. Как она вам?

— Бывали и хуже.

Она стряхнула с губы крошку табака:

— Вы заметили, как она обращается с этой девушкой?

— С Мерл? Проходу ей не дает.

— Мало того. Играет с ней, как с куклой. У девушки было какое-то тяжелое нервное потрясение, вот старая ведьма и воспользовалась. Полностью ее себе подчинила. На людях кричит на нее, а наедине, бывает, гладит по голове и шепчет что-то на ухо. Девчонка прямо вся трясется от ужаса.

— Этого я не заметил.

— Она влюблена в Лесли и сама об этом не подозревает. Еще совсем ребенок. Мне кажется, в их семье на днях что-то произойдет. Слава богу, меня там не будет.

— Вы неглупая девушка, Линда. Волевая, предусмотрительная. Наверно, выходя замуж, вы рассчитывали разбогатеть.

Она скривила губы:

— Какое там — хотя бы перевести дух. И того не получилось. Она хитрая, жестокая женщина, Марло. Говорит одно, а делает другое. Темная личность. Будьте с ней поосторожней.

— Может убить пару человек?

Она засмеялась.

— Я не шучу. Уже убито двое, и, по крайней мере, один из них имел дело с редкими монетами.

— Не поняла, — она пристально посмотрела на меня. — Правда, убиты?

Я кивнул.

— Вы сказали Морни?

— Только об одном из них.

— А полиции?

— Об одном. О том же самом.

Она внимательно смотрела на меня, а я — на нее. Лицо немного бледное или просто усталое. По- моему, теперь еще бледнее, чем раньше.

— Все выдумали, — сказала она сквозь зубы.

Я хмыкнул и кивнул. Она вроде бы успокоилась.

— Стало быть, дублон Брешера вы не брали. Допустим. А как с разводом?

— Не ваше дело.

— Согласен. Что ж, спасибо. Кстати, знаете человека по имени Венниер?

— Да, — ее лицо застыло. — Видела всего пару раз. Он знакомый Лоис.

— Причем очень близкий.

— Ему тоже на днях не поздоровится.

— Очень может быть, если судить по некоторым намекам в его адрес. Что-то в нем есть. Всякий раз, когда упоминаешь его имя, собеседник почему-то теряется.

Она смотрела на меня и молчала. Мне показалось, что у нее в глазах мелькнула какая-то мысль, но какая — я так и не узнал.

— Морни его точно убьет, если он не отвяжется от Лоис.

— Будет вам. Ваша Лоис виснет на первом встречном. Слепому ясно.

— Может, Алексу-то как раз и неясно.

— Неважно. Венниер к моему делу отношения не имеет. С Мердоками он никак не связан.

Она криво усмехнулась и сказала:

— Правда? Давайте я вам кое-что расскажу. Просто так. По простоте душевной. Венниер знает Элизабет Брайт Мердок. Хорошо знает. Когда я еще жила у них, он заходил всего раз, зато звонил довольно часто. Иногда трубку брала я. Он всегда просил к телефону Мерл.

— Гм, забавно. Мерл, говорите?