скоро уперлась в зеркало.

Фиэрин опешила, увидев свои растрепанные волосы, искаженное стрессом лицо и помятое платье. Взяв себя в руки, она выпрямила спину, распустила волосы, собрала их в прическу, вытерла ладони о корсаж и снова оглядела себя. С помятым зеленым платьем ничего уже не поделаешь, но серые глаза утратили свое дикое выражение, темные волосы лежали аккуратно, и смуглая кожа разгладилась.

Она отвернулась, и другое зеркало встретило ее светлыми бликами; с третьей стороны стена воды падала ниже ее ног. Свет, стекло, зеркала, мягкие перистые ветки висячих, оплетающих все растений вели ее в глубину лабиринта.

И всюду звучали голоса, идущие непонятно откуда. Вскоре Фиэрин перестала понимать, где на стенах отражения, порой умноженные хитроумными зеркалами, а где другие посетители, видные ей сквозь стекло. Снова повинуясь импульсу, она села на скамейку под цветущим деревом и прислонилась головой к мшистому стволу.

Импульс... Теперь она снова владела собой и могла разобраться в лабиринте собственных ощущений. Импульс? С каких это пор она стала действовать не подумав?

Да еще теперь, когда опасность подстерегает ее во сне и наяву... Недавняя паника вернулась, но Фиэрин сжала руки и поборола ее.

Действительно ли это импульс? Я с самого детства не действовала необдуманно — почему же теперь начала? Не раскинул ли кто-то незримый невод, чтобы привлечь ее сюда?

Мимо, шурша сандалиями, прошел один человек, потом другой. Фиэрин их не видела, но миг спустя на стеклянную стену легли цветные блики, и в зеркалах что-то отразилось.

— ...просто ужасна, — произнес женский голос непонятно откуда. — Кажется, она искренне верит, что интерес Джареда к ней продлится после прибытия курьера с Мориги.

Мужской голос язвительно ответил:

— Не печально ли, что кто-то еще пытается удержать Джареда бан-Ронеску?

Чуть ближе зазвучал третий голос, критикующий вечер, данный накануне Архонеей Хуланна. Фиэрин тихонько перешла через мостик над быстрым голубым ручьем, отвела нависшие ветки и снова уперлась в зеркала.

— ...Если новый Панарх захочет жениться...

— Забавно было бы посмотреть.

Прохладный лабиринт из стекла и зелени поглощал Фиэрин, угощая ее новыми обрывками сплетен. Однажды она даже забыла о своих проблемах и пошла следом за двумя молодыми людьми, говорившими о Тау. Но она свернула не в ту сторону, и голоса внезапно смолкли.

Затем в стекле отразились лица двух женщин.

Чистый ароматный воздух и падающий ровными углами свет возвращали покой и телу и уму.

Успокоившись окончательно, Фиэрин поняла, что уже не впервые видит одну из фигур, грациозную и чем-то знакомую. Заинтригованная — и напуганная, потому что в совпадения она верила не больше, чем в импульс, — Фиэрин попыталась последовать за ней, но разглядела только каштановые, искусно уложенные волосы и бледно-сиреневый шлейф платья.

Фиэрин отыскала один из пультов, неприметно расположенных вдоль дорожек, нажала на единственную клавишу и, ведомая голубым огоньком, вернулась к выходу.

Пора возвращаться на яхту Тау. Она и так запоздала — вдруг Фелтон уже ищет ее?

При этой мысли у нее вырвался нервный смешок. Как же плохо она владеет собой на самом деле!

Чей-то голос позади произнес:

— Я увижу вас на регате Масо сегодня вечером?

Фиэрин невольно вздрогнула, но заставила себя обернуться медленно, с безмятежным лицом.

— Леди Ваннис!

Ваннис Сефи-Картано была ниже ее ростом, но безупречная осанка придавала ей статности. Теплые карие глаза, затененные густыми ресницами, высокий гладкий лоб, чуть юмористически выгнутые брови, идеально изваянный рот — все дышало добротой.

Фиэрин, поклонившись, изобразила вежливую улыбку.

— У меня был очень долгий день в приюте. Не знаю, право.

Ваннис, пристально посмотрев на нее, повернулась боком, указав маленькой рукой в сторону озера.

— Давайте прогуляемся немного, Фиэрин. Мы почти не разговаривали со времени недавних событий.

Фиэрин вспомнила, что действительно очень редко виделась с Ваннис после того ужасного дня, когда заговорщики руководимые Тау, попытались отнять власть у Брендона лит-Аркада. Ваннис не было при этом: поговаривали, будто сам Брендон удержал ее, но всей правды не знал никто. Знали только, что ни его, ни ее не было и на балу, где все и началось, а после Брендон почти сразу отправился спасать своего отца на Геенну, Ваннис же уединилась у себя на целую неделю (по болезни, как объявляла всем ее горничная). Появившись вновь, она заняла в свете свое старое место, хотя много толковали о том, каким будет ее положение теперь, когда Брендон стал Панархом.

— В Галерее Шепотов я нахожу приятное отдохновение, — промолвила Ваннис, идя рядом с Фиэрин.

Та кивнула:

— После всех этих толп там...

У нее сжалось горло — еще слово, и она собьется на визг, Фиэрин стиснула зубы. Ну почему она не может держать себя в руках?

Зато Ваннис представляла собой саму учтивость, изукрашенную блестками остроумия.

— Она очень похожа на Галерею Монтесьело, где я выросла. Меня чарует идея вечно изменчивого лабиринта, который никто не может изучить до конца. — Она улыбнулась. — Это самая лучшая из детских игр, но со взрослым риском.

Перемена темы придала Фиэрин уверенности.

— Я в ней впервые. Люди там действительно говорят откровенно?

— Да, говорят. Одних новизна ощущения говорить то, что думаешь, приводит в восторг, для других это облегчение. Но в игре должны быть ставки, риск, иначе она не привлекает.

«А мне вот не с кем поговорить. Я не посмею», — подумала Фиэрин, и у нее снова сжалось горло.

Ваннис, как ни странно, этого не замечала. Глядя на спокойное озеро, ставшее оловянным в тускнеющем свете, она сказала:

— Рассказывают, будто эта идея берет начало на Утерянной Земле. В некой стране во всех домах были подслушивающие устройства, поэтому люди, когда желали поговорить о политике, отправлялись гулять — а климат там был очень холодный. В иные дни случались такие холода, что звук свободно передавался по воздуху, и люди слышали шепот тех, кого видели только издали. На Монтесьело модно было говорить только о личном и о политике, и это было довольно скучно. Здесь, думаю, будет по-другому.

Фиэрин сделала глубокий вдох:

— И риск увеличится, не так ли?

— Совершенно верно, — улыбнулась Ваннис. — Человеческая натура никогда не перестанет меня удивлять. Это наше стремление к риску... к некоторым его видам по крайне мере.

Нервы Фиэрин, натянутые до боли, внезапно онемели.

— В Галерее, — продолжал журчать превосходно поставленный голос, — риск только развлекает, поскольку защищен анонимностью. Но ведь риска, вызванного отсутствием конфиденциальности, в нашей повседневной жизни и без того достаточно, вы не находите?

Фиэрин помимо воли впилась в Ваннис глазами.

Ответный взгляд, усиленный искусственными средствами, был проницателен, но в очертаниях прелестного рта не чувствовалось ни торжества, ни злобы. Маленькая тонкая рука подхватила Фиэрин под локоть.

— Моя вилла вот здесь, за холмом. Пойдемте поболтаем и выпьем чего-нибудь горячего.

Со струйкой юмора, просочившейся из глыбы льда, в которую превратились ее сердце и разум, Ваннис Сефи-Картано отметила, как старательно молодая женщина, рядом с ней избегает всяких упоминаний о заговоре и его последствиях.