рукой и швырнул обратно в очередь.

— Ты, засранка, — я первый.

Девочка отлетела назад с открытым ртом. К ней подступили другие, кое-кто с кулаками.

— Жди своей очереди! Дулу поганая!

— Перестаньте! — крикнула Фиэрин, но ее никто не слушал. С беспомощным ужасом она смотрела, как мальчики и девчонки кольцом окружают юную Дулу. Один голос перекричал все остальные:

— Мы научим тебя правилам хорошего тона!

Девочка, побелев, стиснула зубы, и двое парней отскочили назад, вопя от боли, — у одного из носа текла кровь, другой прижимал к груди поврежденную руку. Девочка крутнулась на месте, изготовив руки в уланшийской стойке.

— Кто меня тронет, умрет, — выговорила она среди внезапной тишины.

— Если не вмешаться, будет бунт. — Старый Панкар, отстранив Фиэрин, пошел прямо на стайку подростков. — Всем стоять на месте! — скомандовал он, многозначительно глянув через плечо на Фиэрин, и она вспомнила код чрезвычайной ситуации.

Дрожащими пальцами набрав его на пульте, она вздохнула с облегчением, когда через пару секунд откуда ни возьмись явились четверо десантников. Они быстро навели порядок: пострадавших увели в одну сторону, девочку Дулу — в другую.

Панкар сделал знак оставшейся очереди, и присмиревшие ребята заняли места в кабинках. Одни еще ворчали и сердито смотрели девочке вслед, другие держались боязливо.

Другие взрослые за пределами их класса разгоняли детей, собравшихся поглазеть.

Когда все утихомирилось, Фиэрин и Панкар начали медленный обход. Ребята прилежно занимались делом.

Панкар, вернувшись за контрольный пульт, вывел на экран личные данные, и у Фиэрин сжалось сердце, когда она увидела имя девочки: Харил лит-Ямагучи. Накануне Фиэрин сказали, что вся семья Ямагучи пала жертвой рифтеров в своем родном мире. Харил выжила только потому, что была в школе.

Но Панкару это имя явно ничего не говорило. Он покачал головой.

— Кто-то должен сказать этим юным Дулу, что настаивать на своих привилегиях — значит распихивать локтями других.

— Она ни на чем не настаивала, — сказала Фиэрин. — Это просто привычка.

Панкар мрачно поджал губы.

— Придется ей эту привычку оставить. — Старик взглянул на Фиэрин из-под кустистых белых бровей. — Лучше бы вы, Дулу, забрали таких, как Харил, на свои виллы и яхты. Уж у вас-то место найдется.

«Не так это просто», — хотела сказать она, но слова «вы, Дулу» больно задели ее, и она промолчала. Как объяснить ему, что тот, у кого нет на Аресе родственников, должен держаться союзников своей семьи и что нарушение этих связей может вызвать последствия, которые потом годами не исправишь?

Как объяснить, что человек, носящий дорогую одежду, может быть не богаче подсобных рабочих, которые ходят в выданных а им летных костюмах? Что лишние люди на площади, которая представляется поллои огромной, для Дулу столь же невыносимы, как и для поллои в их тесных квартирах?

Как объяснить, что я не решаюсь взять ребенка в ту опасную среду, из которой сама постараюсь уйти как можно скорее?

Сделав лицо безразличным, Фиэрин сказала дипломатически:

— Обойду их еще раз.

Три часа спустя она с пульсирующими висками встала в очередь на транстуб. Она задержалась на два часа против своего обычного времени: в приюте все время возникали какие-то проблемы, и все добровольцы помогали их улаживать.

Стоя в толпе на остановке, она старалась не слушать разговоров, которые на сердитых, повышенных тонах велись вокруг нее, но вдруг услышала свою фамилию.

— ...и не одного Кендриана — их всех бы надо судить. Все рифтеры — проклятые убийцы.

Это они о Джесе! Фиэрин украдкой бросила взгляд на говоривших — это были две женщины-поллои неопределенного возраста, с лицами, побуревшими от ультрафиолетового излучения.

— Но те рифтеры, которые были с Кендрианом, помогли Эренарху.

— Так ведь недаром — они разграбили Мандалу! А он сидел и смотрел на это.

— Мисса! Он как-никак Панарх.

Вторая женщина смутилась:

— Я ничего не хочу сказать плохого про Его Величество, но их капитан — другое дело. Темпатка и должарианка в придачу. А эти маленькие выжигатели мозгов, которые всегда при ней? Говорят... — Заметив, что Фиэрин смотрит на них, женщина демонстративно отвернулась и понизила голос до шепота.

Расстроенная Фиэрин тоже отвела взгляд. Нервная обстановка портит ее манеры — но она уже не впервые слышит речи такого рода. Новости тоже раздувают роль рифтеров в войне. Зачем? В кого они метят — в Джеса, в Панарха или в них обоих? Она достаточно разбиралась в семиотике, чтобы понимать, что многозначность — самая сильная черта символических средств информации.

Со свистом сжатого воздуха подошла капсула, но когда ее двери открылись, взорам ожидающих представилась плотная человеческая масса, голоса из которой раздраженно оповещали, что места больше нет.

Кто-то один протиснулся к выходу, чуть не выпав на платформу, двое попытались влезть в капсулу. Один добился своего, несмотря на крики и ругань, другого, хилого юношу, выпихнули назад. Двери закрылись, и капсула исчезла. Юноша поднялся на ноги под злорадные ухмылки очереди.

Следующая капсула тоже пришла полная, но половина пассажиров вышла. Людская волна внесла Фиэрин внутрь. Сесть, разумеется, было негде. Люди сидели по трое на скамейках, рассчитанных на двоих. Фиэрин втиснулась позади сиденья, чтобы видеть ближайший экран с обозначениями остановок.

Кто-то толкнул ее так, что она чуть не перелетела через спинку и с трудом удержалась. К ней прижималась какая-то женщина — ее влажная одежда касалась руки Фиэрин, и разило застарелым потом. Фиэрин отвернулась в другую сторону и тут же вдохнула пряные запахи чьей-то недавней трапезы.

Фиэрин стиснула зубы, борясь с тошнотой и диким желанием пробиться к выходу.

Она не смела ни шевелиться, ни даже дышать. На Аресе уже случались драки из-за нетерпимости Дулу к давке, и были смертные случаи.

Еще четыре остановки, твердила она себе, закрыв глаза.

Держись. Держись.

И она держалась все эти остановки, хотя давление толпы еще усилилось и ее больно прижали боком к спинке сиденья. Только втянула в себя воздух — и напрасно, потому что ее сразу одолело удушье. «Здесь же дышать нечем!» — вопило все ее естество, вопреки доводам мозга.

Когда капсула остановилась снова, Фиэрин закричала:

— Выхожу!..

Она не успела устыдиться своего визгливого голоса: люди вокруг раздались и выдавили ее наружу, как содержимое пищевого тюбика.

Капсула сразу отошла, и Фиэрин врезалась в очередь ожидающих. Их тихие, музыкальные голоса привели ее в чувство — почти все здесь были Дулу. Двое-трое даже показались ей знакомыми, но отвели глаза, видя ее в столь плачевном состоянии.

Повинуясь импульсу, Фиэрин бросилась бежать и остановилась только в каком-то парке, перед недавно построенной Галереей Шепотов.

Медленно вдыхая свежий воздух, Фиэрин прошла прямо к скромному входу. Плющ и деревья полностью скрывали изящное здание из цветного стекла и зеленовато-серого сплава.

Она вошла, и прохладный воздух омыл ее разгоряченное лицо. Прислонившись к увитой плющом стене, она заставила себя дышать спокойно. Тианьги веяло успокоительными ароматами нижнесторонней ранней весны: дождем, лугом, облаками и распускающимися цветами.

И простором. Казалось, что она, снова выйдя наружу, увидит перед собой бескрайние горизонты планеты, а не замкнутые кривые линии онейла.

Тихий шепот позади побудил ее двинуться с места, и она свернула наугад на одну из дорожек, но та