премировать одного шкипера за хороший лов.
Доронин вопросительно посмотрел на неё.
– Он из новых. Забыла фамилию… Да вы всё равно не знаете, – продолжала Вологдина. – Вчера днём, когда шторм утих, обратился ко мне. Сказал, что подобрал себе бригаду и просит дать ему сейнер. Я рискнула. К вечеру он вернулся и привёз камбалы больше, чем два других сейнера вместе. На ночь снова ушёл в море. Сегодня утром опять вернулся с хорошим уловом. Надо премировать.
– Здорово! – вырвалось у Доронина.
Ему уже не казалось, что в комнате стало холоднее.
– Обязательно премируем, – сказал он. – Только этого мало. Надо сегодня же вечером собрать людей и попросить вашего шкипера рассказать о своём опыте.
Вологдина пожала плечами:
– Я уже говорила с ним об этом. Не хочет.
– Как не хочет? – удивился Доронин.
– Ничего, говорит, особенного нет, нечего рассказывать. Беру рыбу – и все.
– Скромничает, что ли?
– Кто его знает. Вообще странный тип.
– Пришлите его ко мне, – весело сказал Доронин. – Я с ним побеседую.
Взглянув на него прищуренными глазами, Вологдина пошла к выходу.
– И заготовьте приказ о премировании, – крикнул ей вслед Доронин.
«Если она разговаривала с этим шкипером так же, как первый раз со, мной, – подумал Доронин, – то не мудрено, что он отказался выступить».
Едва Вологдина успела выйти, как дверь без стука отворилась, и на пороге показался человек. На нём была мокрая брезентовая роба, облепленная рыбьей чешуёй. Доронин сразу узнал Весельчакова.
Алексей Степанович Весельчаков, черноморский рыбак, принадлежал к тем людям, которые одинаково безразлично относятся ко всему: к северу и югу, к пустыням и оазисам, ко льдам и тропикам. Таких людей прежде всего интересуют деньги. Ради заработка они могут поехать на край света, дрейфовать во льдах Арктики, кочевать по безводной пустыне, болтаться на краболовах где-нибудь у берегов Камчатки. Прослышав о том, что на свете существует более выгодная работа, они способны с лёгкостью заняться ею, чтобы через некоторое время с такой же лёгкостью бросить.
Весельчаков вырос на берегу Чёрного моря и слыл там одним из самых искусных рыбаков. В начале тридцатых годов, бросив жену и десятилетнего сына, он уехал на Каспий. Первое время он изредка писал жене и даже посылал ей деньги, а потом точно в воду канул.
В семье его считали погибшим, но Весельчаков не погиб.
Он скитался по земле в погоне за деньгами и терпел одно поражение за другим. В его «предприятиях» всегда оказывался какой-нибудь просчёт. На Каспии Весельчаков изрядно заработал, но товарищи быстро поняли, что он за человек, и попросту выгнали его из рыболовецкого колхоза. Долгое время он шатался без дела. Когда жить стало не на что, он нанялся на краболовы и два сезона проплавал в Беринговом море. На фронт его не взяли по возрасту. Всю войну он каким-то чудом продержался на одном месте – в приволжском рыболовецком колхозе.
После окончания войны в колхоз приехал вербовщик из Министерства рыбной промышленности. Он вербовал рыбаков на новые дальневосточные земли и рассказывал о льготах, которые правительство предоставляет переселенцам на Южный Сахалин.
Весельчаков привёл вербовщика к себе на квартиру, поставил на стол водку и жареную рыбу.
– Насчёт заработков повтори, – коротко сказал он после первой стопки.
Вербовщик повторил.
По мере того как вербовщик говорил, у Весельчакова начинала кружиться голова, хотя он не испытывал головокружения даже в самых жестоких штормах.
– А… не заливаешь?
Вербовщик с оскорблённым видом достал из портфеля бланк договора. Всё было верно.
Положив бланк возле себя и подвинув бутылку к вербовщику, Весельчаков ласково сказал:
– Пей давай.
Потом он подписал договор. Когда вербовщик собрался уходить, Весельчаков ревниво сказал ему на ухо:
– Ты… очень-то не вербуй. Государственные деньги зря не растрачивай.
Он сознавал бессмысленность этого совета, но ничего не мог с собой поделать. Мысль о том, что ещё кто-то получит такую же сумму, как он, была для него невыносима.
– Что вам нужно? – резко спросил Доронин. Распространяя вокруг себя острый запах рыбы, Весельчаков неторопливо подошёл к столу.
– Мне-то ничего, – спокойно сказал он, – разве что денежки получить. Вам, говорят, чего-то понадобилось, товарищ директор.
– Значит, это вы ходили в море? – удивлённо спросил Доронин.
– Я ходил.
