Его довольно тонкий и пронзительный голос отличался своеобразной мелодичностью, присущей коренному населению американского юго-запада.

– Вы нашли у моего костра то, что искали?

– На вашу стоянку мы не заходили, – ответила Нора, глядя ему прямо в глаза. – А искали того, кто убил наших лошадей.

Незнакомец, слегка прищурившись, уставился на нее столь же пристально. Искорки в его глазах погасли. В какой-то момент Норе показалось, будто сейчас он вновь схватится за револьвер. Рука ее непроизвольно потянулась к оружию.

Однако в следующее мгновение взгляд старого индейца смягчился, и он приблизился к ним еще на шаг.

– Потерять лошадей тяжело. У меня есть прохладная вода и жареный кролик. Разделите их со мной?

– С превеликим удовольствием, – ответила Нора.

Они осторожно спустились со скалы. Незнакомец жестом предложил им сесть на камни, подошел к огню и повернул жаркое.

– Я услышал ваши шаги, – сообщил он. – Вот и решил подняться на холм да посмотреть, что за люди ко мне пожаловали. У меня здесь нечасто бывают гости. Приходится быть осторожным.

– И по нашему виду вы поняли, что мы пришли с миром? – ехидно поинтересовался Смитбэк.

Незнакомец ничего не ответил, лишь устремил на него пронзительный взгляд холодных карих глаз.

– Вы правильно поняли, – кивнул журналист. – Мы не замышляем ничего дурного.

Старый индеец выкопал из песка флягу, зарытую в тени скалы, и передал ее Норе. Лишь сделав первый глоток, она поняла, как сильно хотела пить. Незнакомец, поворошив уголья, подбросил несколько сучьев и снова перевернул кролика.

– Значит, вы пришли из долины Чилба, – изрек индеец, усаживаясь на камень.

– Чилба? – удивленно переспросил Смитбэк.

– Да, так мы называем долину, что лежит за большим хребтом, – кивнул он. – Я видел с вершины одного из ваших друзей. – Он повернулся к Норе. – И ваш друг видел меня. А теперь вы пришли сюда, потому что кто-то убил ваших лошадей. И вы думаете, это сделал я.

– Мы всего лишь шли по следам, – осторожно заметила Нора. – И они привели нас к вашей стоянке.

Вместо ответа индеец поднялся, кончиком ножа потыкал жаркое и опять опустился на камень.

– Меня зовут Джон Бейудзин.

Нора на мгновение замешкалась, соображая, как лучше ответить.

– Простите, что не представились сразу, – произнесла она. – Меня зовут Нора Келли, а это – Билл Смитбэк. Я археолог, а Билл – журналист. Мы прибыли сюда для научных исследований.

Бейудзин понимающе кивнул.

– Я похож на человека, способного убить лошадь? – внезапно спросил он.

– Я не знаю, как выглядит человек, способный убить лошадь, – после недолгого раздумья ответила Нора.

Ответ ее пришелся Джону по вкусу. Губы его тронула улыбка, в глазах вновь зажглись искорки.

– Кролик готов.

Он встал, снял с огня жаркое и, пристроив на плоский камень, ловко разделал на куски. Воспользовавшись вместо тарелок плоскими обломками песчаника, он положил на них по куску крольчатины и протянул гостям.

– Вы уж простите, с посудой у меня плохо, – с улыбкой заметил индеец и принялся за еду.

Горячее мясо обожгло Норе язык, и на глазах выступили слезы. Но она ужасно проголодалась и не собиралась ждать, пока жаркое остынет. Зубы ее снова впились в жесткую крольчатину. Смитбэк заглотил предложенную ему порцию едва ли не целиком. Бейудзин, наблюдавший за ним, одобрительно кивнул и положил журналисту еще кусок. Все трое молча продолжили работать челюстями.

Индеец вновь пустил по кругу флягу с водой. Все сделали по глотку. Жаркое кончилось, и в воздухе повисла неловкая пауза.

– Эффектный вид, – решился нарушить молчание Смитбэк. – И какова же арендная плата за этот чудный уголок?

Индеец расхохотался, откинув голову назад.

– Добираться сюда – сплошная морока. Это хуже всякой платы. Отсюда до моей деревни сорок миль, и на всем пути не найдешь ни капли воды. – Он обвел рукой вокруг себя. – Ночью можете взобраться на самую высокую вершину и нигде не увидите ни единого огонька.

Солнце клонилось к закату, наполняя диковинный пейзаж разноцветными бликами – золотыми, красными, пурпурными. Нора не сводила глаз с индейца. Он так и не счел нужным произнести что-либо в свое оправдание, однако она нисколько не сомневалась – к убийству животных Джон не имеет ни малейшего отношения.

– Вы можете нам помочь отыскать тех, кто убил лошадей? – спросила она.

– Не знаю. – Бейудзин поднял на нее карие глаза. – Вы сказали, что прибыли сюда для научных исследований. Что это за исследования?

Нора медлила с ответом. Она не знала, задан ли вопрос из праздного любопытства или является прелюдией к важному разговору. Скорее всего, их новый знакомый не убивал лошадей, но вполне мог знать, кто это сделал.

– Простите, но мы не имеем права об этом говорить, – в растерянности пробормотала начальница экспедиции.

– А где вы разбили лагерь? В долине Чилба?

– Не совсем.

– Моя деревня вон там. – Старый индеец указал на север. – Она называется Нанковип. На нашем языке это означает «Цветы у пруда». Каждое лето я приезжаю сюда и провожу здесь неделю или две. Трава здесь хорошая, сучьев для костра вдоволь, а внизу есть отличный родник.

– А вам здесь не одиноко? – поинтересовался Смитбэк.

– Нет, – просто ответил индеец.

– А зачем вы приезжаете в такую даль?

Бейудзин, казалось, несколько смутился от подобной настырности.

– Здесь я снова становлюсь человеком, – медленно произнес он, пристально глядя на Смитбэка.

– А кем же вы ощущаете себя все остальное время? – не унимался тот.

Нора не знала, как одернуть спутника. В большей части индейских культур излишнее любопытство всегда считалось грубейшим нарушением этикета.

– Не обращайте на него внимания, – поспешно вклинилась она. – Он журналист и никак не может отделаться от привычки задавать слишком много вопросов.

– Да пусть его спрашивает. – Бейудзин, похоже, вовсе не чувствовал себя оскорбленным. – Странно только, что у него нет с собой магнитофона или видеокамеры. Те, кто к нам приезжает, обычно без них не ходят. Так вот, все остальное время у меня слишком много дел. У меня стадо овец, о котором надо заботиться. А еще я избавляю людей от хворей и недугов.

– Так вы врач? – вновь принялся за свое Смитбэк.

– Знахарь.

– И каким же образом вы исцеляете страждущих?

– Справляю обряд Четырех Гор.

– Вот как? – У Смитбэка загорелись глаза. – Если не секрет, в чем заключается этот обряд?

– Он справляется на протяжении трех ночей. Я использую древние заговоры и снадобья из трав. Обряд Четырех Гор помогает избавиться от грусти, тоски и безнадежности.

– И многих вам удалось исцелить?

– Многих.

По мере того как разгорался интерес Смитбэка, ответы индейца становились все более краткими.