– Хотя, конечно, есть люди, на которых наши обряды не действуют, – продолжал их новый знакомый. – У меня случаются неудачи. И это – одна из причин, по которой я приезжаю сюда.

– Так сказать, в поисках смысла бытия? – не обращая внимания на злобные взгляды Норы, задал очередной вопрос Смитбэк.

– Может, и так, – задумчиво произнес индеец. – Если считать поисками смысла бытия одиночество, молитву, а иногда и воздержание от еды. Мне не являются здесь пророческие видения, но мои духовные силы прирастают. Здесь я вспоминаю, что для счастья человеку нужно совсем немного. Вот и все.

Он помолчал и, оглядевшись по сторонам, поинтересовался:

– Есть у вас спальные мешки? Ночи здесь прохладные.

– Есть, – кивнула Нора.

– Это хорошо.

Индеец откинулся назад, привалившись спиной к скале, и подложил под голову смуглую морщинистую руку. В молчании все трое наблюдали, как солнце опускается за горизонт и долину наполняют сумерки. Последние отблески заката угасли на вечернем небе. Бейудзин свернул сигарету и яростно задымил, неловко зажав ее между большим и указательным пальцами. Со стороны могло показаться, будто он курит в первый раз.

– Не хочу выглядеть назойливой, но все же я вынуждена вернуться к вопросу о наших убитых лошадях, – нарушила тишину Нора. – Если вы видели убийц, пожалуйста, скажите нам – кто это был? Возможно, они имеют что-то против наших исследований.

– Ваши исследования, – выпустив кольцо дыма, повторил индеец. – Вы ничего не рассказали мне о них.

Она колебалась. Судя по всему, Бейудзин считал рассказ об экспедиции платой, соразмерной его откровенности. Но гарантия того, что он действительно владеет какими-либо сведениями, способными помочь делу, совершенно отсутствовала.

– Напоминаю, это секретные исследования. – Нора решила рискнуть. – Могу я рассчитывать на то, что вы отнесетесь к этому серьезно?

– Вас интересует, не раззвоню ли я о них по всему свету? – усмехнулся индеец. – Можете не опасаться. Трепать языком не в моих привычках.

Он бросил окурок в костер и принялся сворачивать новую сигарету.

– Хотя скверных привычек у меня много, – добавил Бейудзин. – И это – еще одна причина, которая заставляет меня приезжать сюда.

– Мы исследуем древнее поселение анасази, обнаруженное нами среди скал, – пристально глядя на него, сообщила Нора.

Слова ее произвели на старого индейца совершенно неожиданное действие – он вдруг замер, точно громом пораженный. Уже в следующее мгновение пальцы его продолжили сворачивать сигарету, однако первая реакция оказалась слишком заметной, чтобы упустить ее из виду. Закурив, Бейудзин вновь привалился к скале. Он не произносил ни слова.

– Это даже не поселение, а большой, очень богатый город, – продолжала Нора. – Там сохранились поистине бесценные вещи. Если его разграбят, это будет настоящей трагедией. И мы опасаемся, что люди, которые убили лошадей, хотят выжить нас оттуда и без помех завладеть его сокровищами.

– Завладеть его сокровищами, – эхом повторил индеец. – А что сделаете с этими сокровищами вы? Отправите в музей?

– Нет, – решительно возразила Нора. – Мы намерены сохранить город в неприкосновенности.

Бейудзин продолжал выпускать кольца дыма, однако движения его стали более скованными, а взгляд потускнел.

– Мы никогда не бываем в долине Чилба, – медленно произнес он.

– Почему?

Индеец, зажав между пальцев дымящуюся самокрутку, уставился на Нору.

– Как были убиты ваши лошади?

– Им вспороли животы. Выпустили кишки и разложили их спиралями. Вставили в глаза палки, украшенные перьями. И вырезали из шкур несколько круглых кусков.

Бейудзин резко бросил окурок в костер, встряхнул головой и растер пальцами лоб.

– Говорите, из шкур у них были вырезаны куски? Где? – От его рассеянности не осталось и следа.

– На лбу, на боках и на животе.

Он молчал. Нора заметила, как трясутся его руки, и тоже ощутила дрожь, пробравшую все тело.

– Вы не должны оставаться здесь, – тихо, но непререкаемо произнес индеец. – Уходите немедленно.

– Но почему?

– Это очень опасно. – Он помедлил и заговорил вновь: – У нас в Нанковипе ходит немало историй о долине Чилба. И о другой долине, что лежит далеко среди скал. Я знаю, многие люди не верят в подобные вещи. Может, и вы будете надо мной смеяться, но то, что сотворили с вашими лошадьми, – это часть колдовского ритуала. Ритуала черной магии, призванного творить зло. Если вы не покинете этот ваш древний город, всех вас ждет смерть. Особенно после того как… они нашли вас.

– Они? – вскинулся Смитбэк. – Кого вы имеете в виду?

– Колдунов, оскверняющих прах, – едва слышным голосом произнес Бейудзин. – Оборотней. Людей- волков.

Нора почувствовала, как кровь леденеет в жилах.

– Так вы думаете, с нашими лошадьми расправились колдуны? – уточнил ее спутник.

Старый индеец заметил в голосе журналиста оттенок недоверия.

– Вы верите в существование зла? – Выражение его лица в подступившем мраке совершенно не угадывалось.

– Конечно.

– Ни один из жителей Нанковип, находясь в здравом уме, не убьет лошадь. Лошади для нас – священные животные. Я не знаю, как в ваших краях зовут людей, несущих зло. Но мы зовем их оборотнями, людьми-волками. У них много имен, и они способны принять множество обличий. Они берут все хорошее, что есть в наших верованиях, и переворачивают с ног на голову. Вы можете думать все, что угодно, но мы твердо знаем – они существуют. И долина Чилба притягивает их как магнит. Потому что именно там находится город, где творилось великое зло. Город черной магии, жестокости, болезней и смерти.

Слова его почти не долетали до ушей Норы. Люди-волки. Мысленно она вернулась в темный заброшенный дом, где прошло ее детство. И вновь перед ее глазами возникло косматое чудище, склонившееся над ней, жуткая тварь, с невероятной скоростью несущаяся за ее машиной.

– Я верю в то, что эти люди-волки действительно существуют, – произнес Смитбэк. – В последнее время мне довелось увидеть столько чудес, что теперь я готов поверить во что угодно. Но откуда они взялись?

Бейудзин молчал, сложив жилистые руки на коленях. Потом он свернул еще одну сигарету и замер, уперев взгляд в землю. Минута за минутой проходили в безмолвии. Нора слышала даже звук, производимый челюстями пасущейся неподалеку лошади. Наконец индеец заговорил, не отрывая глаз от земли.

– Для того чтобы стать колдуном, человек должен убить того, кого любит. Того, кто близок ему по крови. Брата или сестру, мать или отца. Совершив убийство, колдун обретает силу. А после того, как тело предадут земле, он тайно выкапывает его. – Бейудзин помолчал, раскуривая сигарету. – И жизненная сила, которой обладал убитый, превращается в силу зла.

– Как это? – прошептал Смитбэк.

– Когда человек рождается, в тело его входит жизненная сила. Мы называем ее ветер, или лиехей. Входя в тело, ветер закручивается в спираль. Нечто вроде кругов на воде. Следы этой спирали остаются на затылке, на пальцах рук и ног. Именно там колдуны отрезают у трупов кожу. Эту кожу они сушат, измельчают и превращают в порошок. А из черепа они вырезают круглый диск, который нужен им для совершения магических ритуалов. Если колдун убил сестру или мать, он совокупляется с ней и из собственной спермы тоже готовит порошок. По-нашему он называется «алчи бин лех тсал» – порошок трупного соития.