Она выбралась из машины, разминая затекшие ноги. На ней были мужские бриджи, сапоги и мужская рубашка. Готтентот беззастенчиво уставился на ее длинные ноги, но Сантен резким тоном сказала:

— Ну, хватит. Идите и выполняйте свои обязанности, мастер, или ваш босс узнает об этом.

Она размотала шарф на голове и распустила волосы. Потом смочила салфетку и вытерла пыль с лица. От Виндхука сюда было пятьдесят миль пути, и пришлось выехать до рассвета. Сантен достала из багажника плетеную корзину и поставила рядом, устраиваясь на переднем сиденье. Повар отеля снабдил ее сандвичами, ветчиной с яйцами и бутылкой холодного сладкого чая; она ела, чувствуя, что жутко проголодалась.

И пока ела, устремила взгляд на открытую равнину далеко внизу. Она забыла, как блестит на солнце сухая трава, подобно тканому серебряному покрывалу. Внезапно вздрогнула, вспомнив, что длинные светлые волосы блестели точно так же. Вопреки ее воле, внутри опять все заныло, соски стали твердыми и задрались кверху.

В тот же миг устыдилась собственной слабости, сурово сказав себе: «Я ненавижу его. И я ненавижу эту штуку, которую он посеял внутри меня».

Эти слова разбудили спавшее в ней существо, оно шевельнулось очень тихо и очень незаметно. Вся ненависть Сантен мгновенно отступила куда-то, словно ее и не было.

«Я должна быть сильной. Ради Шаса я не должна отступать».

У нее за спиной, у верха дороги, послышался пронзительный предупредительный свисток, после чего наступила тишина. Сантен встала и, заслонив глаза от солнца и ожидая чего-то, тоже невольно напряглась.

А потом земля под ней вздрогнула, ударная волна больно отдалась в ушах. Столб пыли поднялся высоко в голубое небо. Гора вдруг раскололась, будто по ней прошелся гигантский топор. Целые пласты серо- голубого сланца слетели со склона и лавиной заскользили вниз в долину. Эхо взрыва отдавалось то в одном ущелье, то в другом, пока постепенно не затихло, а столб пыли не рассеялся в воздухе.

Сантен продолжала стоять, пристально глядя на верх склона. На высоком гребне четко вырисовывалась фигура всадника на лошади. Очень медленно он съезжал вниз по вновь проложенному пути. Лошадь выбирала дорогу среди предательски ненадежных камней, а наездник продолжал высоко сидеть в седле, стройный и грациозный, словно дерево на ветру.

— Если бы он не был так красив, — прошептала Сантен.

Наездник снял с головы широкополую шляпу, украшенную страусиными перьями, и смахнул пыль с бриджей. Его золотые волосы загорелись на солнце, как огонь маяка, и Сантен легонько покачнулась. У подножия склона, в сотне шагов от нее, он перекинул ногу через круп лошади и соскользнул на землю, бросив поводья готтентоту.

Тот начал что-то быстро ему говорить, указывая на место, где ждала Сантен. Лотар, а это был он, кивнул и широким шагом направился к ней. На полпути вдруг резко остановился и пристально посмотрел на нее. Даже на таком расстоянии она увидела, как, словно два желтых сапфира, загорелись его глаза. Он кинулся к ней бегом.

Сантен не шелохнулась. Она стояла неподвижно и глядела на него. Увидев выражение ее лица, он остановился в десяти шагах.

— Сантен, я никогда не думал, что увижу тебя снова, любимая моя.

И сделал шаг вперед.

— Не прикасайся ко мне, — холодно сказала она, из последних сил подавляя в себе паническую слабость, охватившую ее. — Однажды я предупредила тебя; не смей прикасаться ко мне снова.

— Тогда зачем ты пришла сюда? — охрипшим голосом спросил он. — Тебе недостаточно того, что память о тебе, как чума, изничтожала меня все эти долгие месяцы с тех пор, как я в последний раз видел тебя? А теперь ты должна была явиться еще и во плоти, чтобы растерзать меня окончательно?

— Я пришла, чтобы заключить с тобой сделку. — Ее голос был ледяным, ибо она наконец-то овладела собой. — Я пришла предложить тебе работу.

— Что за сделка? Если ты являешься частью этой сделки, то я принимаю ее еще до того, как ты назовешь свои условия.

— Нет. — Сантен покачала головой. — Я бы раньше убила себя.

Лотар зло вскинул подбородок, хотя в глазах по-прежнему светились обида и боль.

— В тебе нет ни капли жалости.

— Этому я, по-видимому, выучилась у тебя.

— Так каковы твои условия?

— Ты отвезешь меня обратно к тому месту в пустыне, где нашел меня. Ты обеспечишь меня транспортом, слугами и всем необходимым, чтобы я добралась до горы и смогла просуществовать там год.

— Зачем тебе надо туда ехать?

— Это тебя не касается.

— Неверно. Еще как касается. Почему тебе нужен именно я?

— Потому что я сама искала бы это место годы и умерла бы, так и не отыскав его.

Лотар кивнул.

— Правильно. Но то, о чем ты просишь, будет стоить очень дорого. Все, что я имею, это компания. В кармане у меня нет ни шиллинга.

— Мне нужны только твои услуги. Я заплачу за транспорт, за оборудование и заплачу слугам.

— Тогда это возможно, а что я получу от этой сделки?

— В обмен, — Сантен положила руку себе на живот, — я отдам тебе ублюдка, которого ты оставил во мне.

Лотар побледнел, уставившись на нее, как безумный.

— Сантен. — Краски возвратились на его лицо, какая-то безмерная радость начинала светиться в глазах. — Ребенок! Ты носишь нашего ребенка!

Инстинктивно он двинулся к ней опять.

— Стой на месте, — оборвала его Сантен. — Он принадлежит одному тебе. Я не хочу иметь к нему никакого отношения после того, как он родится. Я не захочу даже видеть его. Ты заберешь его сразу после родов и можешь делать с ним все, что пожелаешь. Мне он не нужен. Я ненавижу его — и ненавижу тебя, который наградил меня им.