— Они не проболтаются, я в этом уверен. Говори. А еще лучше, предупреди заранее.

Я посмотрел на мастера Валериана.

— Я не успею, они в Громком.

— Дмитрий, одна нога тут, другая там, — обратился мастер к моему сыну и стал открывать портал.

Сын прошел сквозь радужную пленку. Его не было семь минут — мы оба смотрели на часы на кухонной полке. Не помню, дышал ли я при этом, или нет. Помню, что шумно выдохнул, когда Дмитрий, смеясь, появился на кухне. Мы вопросительно на него посмотрели.

— Всё в порядке, правда, но служанка Васьки будет еще некоторое время заикаться.

Я улыбнулся, какой же он еще ребенок! Мне пора уходить.

— Ну что, король, ты готов?

— Да, мастер.

— И как ты собираешься убить свою жену?

— Она выпрыгнет из окна спальни. Надеюсь, эльфы ничего не заподозрят и не станут изучать изуродованный труп. Труп у нас уже есть — Юлий вчера притащил, девушка бросилась с моста и попала головой на камень. Лицо разбито. Блондинка, волосы длинные, почти как у Этери. Были, пока я их сегодня не обрезал. Осталось только найти ведро крови и разлить вокруг. Ну, всё, я должен идти, меня ждут. Дима, Антону ты сам расскажешь? Маму не выпускайте. И, ради всех богов, будьте осторожны.

— Не волнуйся, король, я о них позабочусь.

Я обнял Дмитрия и вышел. Пора начинать второй акт. Через сорок минут я уже был в своей спальне. Придворный маг и его жена, Дарья, в образе Этери, сидели за столом и играли в карты.

— Привет! Ну что, все готово?

— Почти, осталось синяки нарисовать. Даша, по щекам тебя отхлестать или ты сама?

— Ха-ха, не смешно. Давай, наводи иллюзию, весельчак. Да надежнее, чтобы не слетела, пока я буду по коридорам бегать и своим видом народ пугать.

Юлий постарался на славу, лицо его жены расцвело синяками.

— Готово, Даша — вперед!

Даша набрала в ладонь воды из стакана, побрызгала на щеки, поморщилась — вода оказалась холодной — и вышла. Через открытую дверь я слушал, как она, всхлипывая и причитая, носится по спальне, сшибая мебель. Мне пора идти играть свою роль. Алиби — великая вещь.

Я разделся, накинул халат на голое тело, надел тапочки и, прихватив свечу, вышел из спальни. Приказал охраннику, стоявшему за дверью, следовать за мной. Мы прошли темными коридорами, спустились вниз, на кухню, и разбудили поварят, спавших прямо на лавках возле стола. Привыкшие к моим ночным набегам за едой, мальчишки вытащили из холодного шкафа копченое мясо, хлеб и молоко. Набрав полный поднос, я еще поковырялся на полках, где стояли миски с печеньем, выбрал десяток разных и, вручив поднос охраннику, вышел из кухни. В холле моя свеча случайно погасла, и я налетел на столик возле лестницы.

Огромная ваза с грохотом разбилась у моих ног. Тавский хрусталь, подарок отцу от соседа. Осколки попали в тапочки, и я боялся пошевелиться.

На шум из дверей повыскакивали слуги, и сразу стало светло. Я стоял в окружении острых осколков, за моей спиной — с подносом на уровне груди и каменным лицом — гвардеец, вокруг — слуги в ночных рубашках с подсвечниками в руках, и никто не знал, что делать. Пришлось брать командование в свои руки.

— Поставь поднос на стол, там теперь достаточно места, — гвардеец послушался, — а сейчас найди моего камердинера, пусть принесет мне другую обувь. А вы, — повернулся я к слугам, — не могли бы найти веник, и замести осколки. Или мне здесь до утра стоять и ждать, пока вы окончательно проснетесь?

Слуги бросились в разные стороны, и уже через минуту работа по освобождению короля из плена велась по всем правилам военного искусства. Тамар прибежал с туфлями и полотенцем, помог мне оттряхнуть сначала одну ногу, потом вторую и одеть обувь. Как только я получил свободу, на улице раздался леденящий кровь вопль, особенно жуткий в ночной тишине. Все замерли и услышали удар, оборвавший крик. Мы бросились наружу, впереди бежали гвардейцы, дежурившие у двери, с факелами в руках. За ними шел я, мой камердинер и охранник. Слуги не решились обогнать своего короля, но дышали в затылок.

Наша экспедиция завернула за угол, и под окнами Северной башни мы увидели два мертвых женских тела. Почему два? Я испугался, что это Даша выпала из окна, и побежал к месту трагедии. Упав на колени, я отодвинул волосы с лица сначала одной женщины, это оказалась Тари, а потом рассмотрел вторую. Слава всем богам, это была не Дарья, а та несчастная девушка, которую мы выдали за Этери. Она была уже давно мертва и просто облита кровью, которую принес Юлий. Тари, постоянная спутница королевы, ее надсмотрщица, лежала со свернутой шеей. Вероятно, что-то пошло не так, и Юлий был вынужден её убрать. Теперь мой выход, главное не переиграть.

Я положил себе на колени голову лже-Этери и застонал. Гвардейцы отвели глаза, а женская половина прислуги вытирала слезы.

— Королева, это королева! — шепот усиливался, волнами распространяясь по дворцовой площади.

Сквозь толпу ко мне пробился Юлий, его жена шла следом. Маг опустился рядом на колени и прошептал:

— Пришлось свернуть ей шею, не вовремя вылезла, сука.

Я, продолжая раскачиваться, кивнул, потом встал с телом на руках. Юлий подозвал гвардейца и сказал ему забрать тело королевы, а сам, поддерживая меня под руку, повел своего короля вовнутрь. Нам навстречу спускались эльфы. Я внимательно следил за выражением их лиц, надеясь вычислить того, кто бил Этери.

— Ваш приезд не принес нам ничего, кроме горя. Моя королева мертва. Господин посол, я жду Вас через полчаса в моем кабинете.

Эльфы склонили головы, когда мы с Юлием проходили мимо. И лишь один скорчил презрительную рожу. Проходя мимо него, я пошатнулся и зацепил его локтем.

— Простите, я не очень хорошо себя чувствую, — я извинился и услышал в ответ:

— Я понимаю, у Вас такое горе…

Это он, тот же голос, тот же противный шепот. Я запомню тебя, эльф.

Сменив окровавленный халат на свободную рубашку черного цвета и серые брюки, я выпил горячего чая, чтобы проснуться. Ночь прошла бурно, но результат того стоил. Последние пять минут из тридцати, отведенных мне на отдых, я провел в кабинете, соображая, что сказать послу. Юлий направился в наш семейный склеп подготавливать тело моей лже-жены к похоронам. Ему также нужно сообщить о происшедшем детям и доставить их сюда, для прощания с телом, их отсутствия народ может не понять. Звучит жутко, но ради спасения матери они это смогут пережить. Похороны состоятся в понедельник, у меня еще есть два дня, чтобы окончательно разобраться с этим делом.

В дверь постучали, и я дал разрешение войти. Заложив руки за спину, я стоял перед окном, любуясь предрассветным небом. Я повернулся лицом к послу. Он явился в сопровождении одного из тайлов.

— Присаживайтесь, господин посол, — мы расположились в креслах, между нами, на маленьком столике, стоял поднос с чаем и печеньем. — Можете ли вы гарантировать, что Ваш охранник сохранит в тайне все, что будет здесь сказано?

— Вы понимаете наш язык, Ваше величество?

— Да.

— Атрес, подойди, — дальше разговор велся на эльфийском. — Клянешься ли ты ни словом, ни