And to that hollow dell from time to time Did he repair, to build the Fold of which His flock had need. Tis not forgotten yet The pity which was then in every heart For the old Man — and 'tis believed by all That many and many a day he thither went, And never lifted up a single stone. There, by the Sheepfold, sometimes was he seen Sitting alone, or with his faithful Dog, Then old, beside him, lying at his feet. The length of full seven years, from time to time, He at the building of this Sheepfold wrought, And left the work unfinished when he died. Three years, or little more, did Isabel Survive her Husband: at her death the estate Was sold, and went into a stranger's hand. The Cottage which was named the Evening Star Is gone — the ploughshare has been through the ground On which it stood; great changes have been wrought In all the neighbourhood: — yet the oak is left That grew beside their door; and the remains Of the unfinished Sheepfold may be seen Beside the boisterous brook of Greenhead Ghyll.
Когда, свернув с наезженного тракта В ущелье Гринхед, вы ступить решитесь Чуть дальше в глубь его, где своенравный Бурлит поток, дороги крутизна Вас отпугнет сперва: громады скал Воздвигнутся такой стеной надменной! Но — в путь смелей! Над бурным тем ручьем Они потом расступятся и взору Откроют потаенный тихий дол. Жилищ людских там не видать; лишь овцы Пасутся редкие на горных склонах Да в поднебесье коршуны плывут — Воистину глубокое безлюдье. И я б не стал вам докучать рассказом О той долине — но одно в ней место Легко б могли тогда вы миновать И не заметить: грубых камней груду, Что высится на берегу ручья. Своя у них история; чудес И тайн в ней нет — однако ж можно, право, С ней не без пользы время скоротать У очага или в тени платана. Она одна из первых тех легенд, Каких слыхал я отроком немало, О пастухах. Уже тогда любил я Сих странников нагорий — но, увы, Любил не ради них самих, а ради Долин и круч, служивших им приютом. И вот юнца, что убегал от книжек, Но к кроткому и властному внушенью Природы не был глух, простая повесть Впервые научила сострадать Несчастию не своему — чужому И размышлять, пускай еще невнятно, О тех страстях, что правят человеком, О сердце и о жребии его. Я эту повесть вам перескажу — Она, надеюсь, по сердцу придется Немногим тем, кто сердцем чист и прям, — И тем еще, другим, — с каким волненьем Я думаю о них! — поэтам юным, Что, в свой черед поднявшись к этим долам, Меня заменят в них, когда уйду. В долине Грасмир жил во время оно Пастух; он звался Майклом. Тверд душой, Несуетен, в кости широк и прочен, Он до седых волос сумел сберечь Недюжинную силу, ясный ум, Сноровку; был на труд любой горазд, А уж в своем-то ремесле пастушьем Знал толк, как ни один овчар вокруг: Знал, что несет с собою каждый ветер, Любой его порыв; другим, бывало, Еще и невдомек, а он уж слышал Подъятый южным ветром гул подземный, Как плач волынки дальней за холмом. И вспоминал он про свои отары, И приговаривал, сбираясь в путь: 'Вот ветер мне и задает работу!' Досужих странников торопит буря Искать укрытья — а его она Звала на склоны гор, и сколько раз он
